Вокруг лежали разрушенные, сгоревшие дотла здания. Она ощущала мало людей, но те, кого она чувствовала, прятались в тени зданий, быстро бегая из укрытия в укрытие. Их осторожность была оправдана. Стрелы, казалось, падали всюду, и даже беглый взгляд показал клинков, которые не добрались до следующего убежища, их тела медленно гнили от дневной жары.

Это зрелище напомнило Асе укрыться под щитом. Она сделала это, и рядом с ней обрушилась волна стрел. Они не упали достаточно близко, чтобы быть опасными, но она отследила угол их полета, так что она знала лучшее направление, чтобы сохранить свою скудную защиту.

В стороне, откуда прилетел последний залп, огонь медленно разгорался на руинах того, что когда-то было домом.

Аса покачала головой, сосредоточившись на том, для чего пришла сюда. Ей нужно было как можно скорее вытащить из Звездопада как можно больше клинков.

Она шла быстро, не желая бежать и споткнуться о стрелу или, что еще хуже, тело. Она смотрела на небо, чтобы знать, когда ей нужно найти убежище. Ее щит быстро собрал две стрелы, и она еще раз мысленно поблагодарила доброго библиотекаря.

За каждым поворотом был новый ужас. От зрелища не удавалось сбежать. На одной улице два юных клинка умерли бок о бок, держась за руки. На другой догорал труп, который не успел выбраться из рухнувшего дома. Женщине стрела пробила грудь, но она все еще сжимала ведро воды.

Даже закрывая глаза, она видела ужасы. В воздухе воняло горящей и гниющей плотью. Вопли агонии смешались с воем горя. Когда она попыталась заглушить запах и дышать ртом, едкий привкус дыма наполнил ее. Как такое могло случиться?

Аса гадала, были ли клинки при всей их силе пойманы почти врасплох, будучи уверенными, что никто не посмеет атаковать их убежище. Разрушение казалось почти абсолютным. Время от времени она ощущала группу клинков, прячущихся в незаметном для нее месте. Эти небольшие группы вселяли в нее надежду. Им был нанесен удар, но это был еще не конец.

Больше всего Асе хотелось закрыть глаза. Она никогда не романтизировала войну, но это было за гранью худшего, что она могла представить. Это была резня. То, что кто-то мог сделать такое с другим, поражало. Она не была пацифисткой, но в этом не было чести.

Когда она вошла в зал совета, ее надежды почти рухнули. Здание представляло собой оболочку былой славы, одна из стен полностью рухнула, крыша провисла там, где не была полностью прожжена. Зал был сломанным памятником времени, которое, казалось, уже прошло.

Прежде чем развернуться, она расширила чувство, обнаружила, что внутри осталось несколько жизней. Она прошла внутрь, проверив качество крыши, прежде чем опустить щит. Зал был наполнен светом и тенью, яркий солнечный свет струился сквозь дыры в потолке. Тени, напротив, были темными и непроницаемыми.