Наверное, крылья скарабея.

Я подошла к новой фреске и провела по ней фонариком. Люди в белых одеждах неторопливо шли вдоль стены, служа фараону, который вечно сидел, удобно устроившись на своём троне. Слуги отдавали дань уважения своему правителю, но также внимательно следили за мной. Человек с птичьей головой сидел в лодке, в то время как птица с человеческой головой летела над головой в соседней секции. Я могла бы придумать сделку, которая действительно хорошо сработала бы для них обоих.

Я была рядом с комнатой, которую мой отец обвел на карте, поэтому я заглянула внутрь. Один щелчок моего фонарика показал, что это погребальное хранилище. Богато украшенные сундуки, резные стулья, статуи и ряды банок были сложены у стены. Новизна прикосновения к этим древностям исчезла. На то, чтобы всё сделать, у нас ушли бы недели. Что означало много проходов мимо вооружённых охранников и вокруг тёмных, скрипучих гробниц.

Я уставилась на груды бумаг. Почему никто из членов королевской семьи никогда не собирался легкомысленно для своих путешествий в загробную жизнь? Я имею в виду, я понимала, зачем они хотели взять еду, но что они планировали делать с кучей статуй бабуинов?

Я услышала ещё один шум, на этот раз, похоже, доносившийся из коридора.

— Папа? — крикнула я и направила фонарик сначала в одну сторону, потом в другую.

Только понимающие взгляды египтян на фресках вернули мой взгляд.

Шум не мог исходить от вооружённых охранников. Они бы бегали и кричали. Пространство и ограничение, сказала я себе. Я одна. Ну, за исключением получеловека-полузверя в натуральную величину, нарисованного на следующей части фрески. Действительно, такого рода картины, должно быть, вызывали у древнеегипетских детей кошмары. Почему художники не могли нарисовать красивые картины загробной жизни? Деревья и сады. Милые маленькие котята. В конце концов, у египтян были кошки. Они почитали их, даже потрудились их мумифицировать.

Я заставила себя сосредоточиться на съёмке и сделала ещё несколько снимков. Каждый раз, когда гасла вспышка, я на мгновение была ослеплена, уязвима. Я ненавидела эти несколько секунд.

Египетская гробница хорошее место для смерти только в том случае, если вы являетесь фараоном, для которого она была построена. А может быть, исключений и не было. Я не собиралась жить в одной комнате с кем-либо из умерших, а это означало, что чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше.

Мой фонарик осветил фигуры на фреске передо мной. На фреске воин с ярко — зелёными глазами смотрел на меня в ответ. Горящие глаза Хорусиан. Я почти видела самодовольство на его лице, выражение, которое говорило, что он идёт за мной. Или, по крайней мере, такие, как он.