Каждую секунду я ожидала, что Хорусиане хлынут из двери. Я не стала задерживаться, чтобы посмотреть, когда сбудется моё предсказание. Я побежала по тротуару, держа дневник в одной руке, нож в другой. Наверное, хорошо, что улица была пустынна. Люди, которые убегают, сжимая в руках длинные ножи, как правило, привлекают к себе внимание.

Я продолжала бежать, отчаянно ища проход в зданиях, выход из поля зрения Хорусиан. Коробки были сложены вдоль улицы. В дверных проёмах замаячили тени. Всё вокруг смутно пахло скотом. Далеко позади я услышала крики людей. Хорусиане были снаружи. Но видели ли они меня? Я заставила себя бежать быстрее. Беги, беги, беги! Я повторяла это слово, как будто оно могло придать мне скорости. Наконец я добралась до пересечения улиц.

Я повернулась, всё ещё продолжая бежать. Хорусиане сначала отправятся за своими машинами, возможно, даже проедут немного, прежде чем у них лопнут шины. Я должна была убедиться, что они меня не догонят.

Следующая улица выглядела почти так же, как та, которую я покинула. Ряды бледных, приземистых зданий простирались в обоих направлениях. Металлические роликовые двери закрывали опустевшие витрины магазинов. Тут и там висели арабские вывески. Единственным звуком были мои шаги, топающие по улице.

Я должна была оторваться от Хорусиан и найти какое-нибудь безопасное место. Большинство египетских городов граничили с Нилом. Вода означала безопасность. Они не последовали бы за мной в реку. Но я понятия не имела, в каком направлении это было. Было бы лучше спрятаться в здании. Хорусиане не могли обыскать их всех. Внутри было бы так много людей, что, если бы я легла на кровать в затемнённой комнате, Хорусиане не смогли бы отличить меня от египетской девушки, спящей в своём доме.

Конечно, прятаться в чьём-то доме представляло другие проблемы, например, объяснять своё присутствие обитателям этого места. Я не знала, как сказать по-арабски: «Не обращайте на меня внимания, я просто прячусь от супергероев с горящими глазами».

Кроме того, я не хотела прятаться. Мне нужно было убежать, убежать куда-нибудь, где я могла бы позвонить отцу и убедиться, что он не собирается сдаваться.

Я услышала шум и оглянулась через плечо. Свет фар огибал угол, сворачивая на улицу.

Нет. Теперь меня нельзя было поймать. Не тогда, когда я была так близка к свободе. Я проходила мимо одноэтажного здания с низкой плоской крышей. Не сбавляя шага, я прыгнула к нему. Моя инерция несла меня вверх по воздуху так, как это не должно было быть возможно. Это было совершенно естественно — парить в воздухе таким образом. Ветер обдувал моё лицо, и я чувствовала себя лёгкой, сосредоточенной. Я с глухим стуком приземлилась на крышу, затем оглянулась через плечо. Я надеялась, что Хорусиане не заметили моего манёвра, но один взгляд сказал мне, что они заметили.