Немногим дальше, в древнем глинобитном Семнане, куда как теплее. Просто жарко. От зноя спасает только вода со льдом и выдавленной в стакан гроздью мелких лаймов. В центре города – высокий минарет из сырцового кирпича, который не рассыпался за тысячу лет. Стены старого базара украшены керамическими панно рубежа позапрошлого и прошлого веков с усатыми красавцами в синих мундирах и золотых эполетах, с ятаганами наизготовку и орнаментом из цветов с человеческими лицами. Сегодня создавать подобные изображения, конечно, нельзя: это наследие шахов каджарской династии, правившей здесь в конце XVIII – начале XX вв.

Нас волнуют гораздо более древние объекты, и мы поворачиваем на север и наверх – к вершинам Эльбурса. Сам хребет – явление довольно молодое: еще в юрском, меловом периодах на его месте разливался океан Неотетис, на севере омывающий лесистую сушу. Затем под давлением обстоятельств и Афро-Аравийской плиты эта часть океана схлопнулась, и вдоль всего Северного Ирана протянулась цепь гигантских вулканов, взрывы которых пугали стада мамонтов. К концу последней ледниковой эпохи извержения прекратились, но разрушительные землетрясения продолжают сотрясать всю эту область. Конечно, вместе с мощными пластами юрского каменного угля теперь на вершинах гор оказались и палеозойские отложения, и подстилающие их протерозойские.

В интересующее нас время (конец кембрийского – начало ордовикского периода) большая часть нынешнего Ирана примыкала к китайско-австралийской части Восточной Гондваны (рис. 0.1.15), о чем напоминают многочисленные линные шкурки трилобитов и раковинки брахиопод – точно такие же, как в Южном Китае. Около 510 млн лет назад море здесь и по всей планете сильно отступило, и обширные мелководные участки пересохли, что довершило череду массовых вымираний необычных раннекембрийских существ. Полуморские прибрежные пространства вновь заполнили микробы, покрывшие все мелкими известковыми складочками строматолитов, периодически засыпаемых песком, который выносился с соседней суши. Более сложная жизнь, конечно, не вымерла совсем и даже не замерла: все песчаное дно изборождено дорожками трилобитов, отваживавшихся выползать на стремительно мелеющие участки, и семенивших многочисленными ножками по своим, трилобитовым, делам. Постепенно территория вновь начала погружаться: рос гигантский подводный хребет в океане Япет, расширяющемся между Лаврентией, Балтией и Гондваной, и морские воды выталкивались на сушу (рис. 0.1а).

Но, чтобы увидеть, что случилось дальше, нужно забраться выше, куда такси, даже виллисы, уже не ходят. Выручают красивые арабские скакуны (благо, это не очень юные кобылы). Правда, выясняется, что, кроме славянской диаспоры и иранцев, никто не только не знает, как обращаться с лошадью, но даже с какого конца к ней подходить. Впрочем, жажда геологических знаний пересиливает, и караван со всадниками, буквально лежащими на своих кобылках, крепко обхватив их за шеи, начинает переход. На восхождении от примерно 2000 м к трем с чем-то тысячам попадаются скальные тропы и крутые курумы, по которым пешком я бы подниматься не отважился. Но кобылки идут мерной поступью.