— А не проехать ли нам на Умпырь?

Задоров и Кондратов переглянулись: неужто и она подумала о переводе зубров в эту глухую долину? Зуброводы хотели сами предложить такой ход. Но постеснялись, тем более что был тут и новый человек, который приехал на должность главного зубровода. Фамилию его знали — Калугин, по имени-отчеству Сергей Гаврилович. Зарецкая то и дело заговаривала с ним, видно, хотела составить для себя более полное представление о человеке, которому вручается судьба многострадального кавказского стада.

На Умпырь поехали через Бамбак и Черноречье.

Долина Умпыря в этот солнечный июнь благоухала запахами черемухи и цветущего луга. От красок рябило в глазах. Дрозды состязались в мастерстве пения. В кустах мелькали непуганые серны и олени. Журчали чистые ручьи. Свежий ветер с ледников остужал горячее сердце.

Вечером, после ужина, сели на порожках вновь отстроенного кордона, где жил егерь Василий Терлецкий, и вспомнили о грозных годах войны, не обошедших эту долину и в двадцатых, и в сороковых годах.

— Нравится вам здесь? — Лидия Васильевна обернулась к Калугину и широким жестом обвела горы.

— Красиво и знакомо, — отозвался он. — Я учился в Орджоникидзе, в Горском институте. Там тоже Кавказ, но зеленого цвета меньше — все скалы да камень. Здесь для зубров совсем хорошо. Райское место.

Засмеялась. Прошлое военное ему пока неведомо. Спросила:

— Ну а старый Ермыш? Он вас не беспокоит?

— Вожак свое сделал. Ни на Кише, ни тут места ему нет. Надо выбраковывать. Ермыш уменьшает кровность стада по зубру.

Слово «выбраковка» здесь еще не произносили. Пока знали другое слово: «размножать». Решимость Калугина понравилась Лидии Васильевне. Она глянула на Задорова:

— Что, если вам, Борис Артамонович, поручат застрелить Ермыша? Да, Ермыша.

— Эт-почему ж? — От испуга он даже стал заикаться. — Как-то есть застрелить? Шуткуете?

— Мы договоримся об этом сами, — сказал Калугин. Спокойный, покладистый и вдумчивый человек. Потому так просто и естественно вошел в старый кишинский коллектив. Правда, на коне выглядел пока мешковато, но ездил не уставая. И все вокруг замечал, записывал. Любил свое дело.

В тот вечер они решили разделить стадо. Половину перегнать сюда, на вольный выпас, возродив полноценную жизнь и на этой прародине зубров.

Годы надежды были и годами трудностей.

На заповедники неожиданно обрушилась волна необдуманных реформ. Василий Никитич Макаров покинул свой пост. Новые люди не все понимали, что такое заповедность для природы нынешней и будущей. Чуть не треть заповедников в стране успели закрыть, много раздали по разным ведомствам. Площадь Кавказского уменьшилась почти вдвое. Стройная система заповедования пошатнулась, ученые оказались в стороне. Об этом говорили, возмущались в тот вечер и на Умпырском кордоне.