— Они тоже всегда путешествовали со мной. Их оставил мне мой крестный отец. А одна вещь, возможно, действительно ценная — вон та маленькая картина.

Она висела по левую сторону от камина, и Оскар надел очки, чтобы лучше ее разглядеть.

— Где вы ее приобрели?

— Это подарок одного актера. Мы с ним участвовали в новой постановке «Сенной лихорадки» в Чичестере, и под конец сезона он сказал, что хочет, чтобы эта картина была у меня. Он откопал ее в какой-то лавке и, думаю, не так уж много за нее заплатил, но был уверен, что это Дэвид Уилки.

— Сэр Дэвид Уилки? — Оскар нахмурился. — Ценная вещь. Но почему он отдал ее вам?

— В благодарность за то, что я штопала ему носки, — невозмутимо ответила Элфрида.

Оскар снова повернулся к картине. На небольшом пространстве — двенадцать на восемь дюймов — была изображена пожилая пара в одеждах восемнадцатого века, сидящая за столом, на котором лежит огромная Библия в кожаном переплете. Фон приглушен, мужчина в темном костюме, а женщина в красном платье, канареечно-желтой шали, накинутой на плечи, и белом капоре с оборками и лентами.

— Мне кажется, что она собралась на какой-то веселый праздник.

— Вне всякого сомнения. Элфрида, вам все-таки следует запирать входную дверь.

— Наверное.

— Картина застрахована?

— Она сама — моя страховка. На черный день.

— Значит, это талисман? — Оскар улыбнулся и снял очки. — Мне кажется, Элфрида, у вас особый дар: вы так удачно подбираете себе вещи, что все вместе они выглядят удивительно мило. Уверен, здесь нет ни одной, которую бы вы не считали прекрасной или полезной.

— Оскар, вы говорите мне приятнейшие слова.

В этот момент из кухни донесся свист чайника. Элфрида пошла снять его с горелки, и Оскар последовал за ней. Он смотрел, как она заваривает чай в круглом коричневом чайнике.

— Пусть настоится хорошенько. Вот лимон, если хотите. А еще есть имбирный пряник, только он немного подсох.

— Чудесно! — Оскар выдвинул стул и уселся на него с явным облегчением, точно у него устали ноги.

Элфрида устроилась напротив и стала разрезать пряник.

— Оскар, — сказала она, — я уезжаю.

Он не ответил. Она подняла глаза и увидела на его лице удивление и испуг.