— Папа, можешь не объяснять нам, что она — не мама. Мы сами знаем. Мора очень славная. Она всегда нравилась мне больше, чем мать Клио.

Питер Келли каждый вечер выпивал с Мартином пинту в баре Лапчатого. Единство взглядов было полным, но данный предмет никогда не затрагивался. Оба знали: рано или поздно нужные слова будут сказаны. Всему свое время.

Пока что какие-то неоконченные дела мешали Мартину Макмагону произнести слова, которые он считал достойными и нужными. Мартина угнетало то, что со стороны он может казаться слабым, неуверенным и нерешительным. Уверенности хватало, лишь когда дело касалось работы: советы и утешения аптекаря действовали так же исправно, как и составленные им лекарства. Когда-то он был хорошим отцом: дети доверяли ему и делились своими секретами. И друг из него тоже, кажется, был неплохой.

Но не кавалер для хорошей женщины, которая заслуживала лучшего.

— Мора, я думаю, вы даром тратите со мной время.

— Я бы не сказала, что время, которое мы проводим вместе, потрачено даром, — спокойно и уверенно ответила она.

— Я не такой, как вы думаете.

— Вы такой, какой есть.

Мартин посмотрел на нее с благодарностью.

Это было вечером накануне первого экзамена. Мора очень помогла Кит, объяснив, что на выпускных экзаменах нужно всего-навсего продемонстрировать свои знания; никто не заинтересован в том, чтобы задавать тебе каверзные вопросы, ответа на которые ты не знаешь.

Это для Кит стало настоящим откровением.

— Я об этом не думала, — призналась она.

— Здесь есть система, — сказала Мора, просмотрев перечень тем прошлогодних сочинений. — Убедись сама. Вот «Мое любимое место в Ирландии», а вот — «Мое самое раннее воспоминание». Если вспомнишь, что тебе известно о Глендалохе, то сможешь осветить тему «Памятник ирландской истории». Всегда можно выбрать то, что знаешь лучше всего.

Кит выпила у себя в комнате чаю с шоколадным печеньем и решила отдохнуть.

Мартин и Мора сидели рядом на большом диване. Он никогда не сидел так с Элен. Та пристраивалась на стуле у окна или читала в узком кресле с прямой спинкой, которым давно никто не пользовался. За это время спальня жены превратилась в склад. Признаков присутствия Элен почти не осталось, но ее дух еще незримо витал в доме.

Мартин потянулся к руке Моры:

— Это нечестно по отношению к вам. Понимаете, я еще не готов…

— А разве я просила вас к чему-то готовиться?

Она наклонилась и поцеловала его — как обычно, нежно и неторопливо. Тут ее сравнивать с Элен было нельзя. Та ни разу в жизни не потянулась к нему сама — она просто принимала его любовь. Мартин никогда не знал, приятно это ей или нет. Она не проявляла ни удовольствия, ни отвращения, но была пассивна. Даже ни разу не подняла руку, чтобы погладить его по щеке.