Я не знаю, что стало с моими одноклассниками, стали ли они богатыми или счастливыми. Но я, теперь уже девятнадцатилетняя девушка, и моя маленькая жизненная история вот-вот попадет в списки бестселлеров New York Times. Наверное, можно сказать, что я получила то, что хотела, хотя мне и пришлось сделать для этого кое-что из ряда вон выходящее.

Итак, ты действительно всему этому веришь?

Потому что я все это выдумала. Мне нужно быть поскромнее, но ты веришь моим словам, потому что я чертовски хорошо пишу. (Или потому, что тебе хочется найти повод для того, чтобы меня ненавидеть. В этом случае проблема в тебе.)

Я провела так много времени в заключении, не зная, чем себя занять, что я напридумывала кучу историй у себя в голове. Воображаемые друзья – потрясающая компания, когда ты одна лежишь в темноте, но воображаемые враги еще лучше. Я так много думала о том дне в лесу и обо всех тех днях, которые предшествовали ему, что у меня получилось придумать несчетное число версий одного и того же события. У меня получилось продумать, как бы я все провернула, если бы действительно хотела убить Марка. Я представляла себя в роли жертвы и в роли злодейки, но, скажи мне честно, разве ты в своей собственной жизни не играешь обе эти роли?

Вот что произошло на самом деле. Спешу предупредить тебя, все куда прозаичнее. Марк сжал мою руку, и его хватка была настолько сильной, что мне стало больно. Он сказал: «Мы идем в поход. Тринадцать километров. Я знаю, что ты не в форме, но ты справишься». (Очень мило, правда?) Я согласилась, потому что я любила его и, наверное, еще потому, что я хотела ему что-то доказать. Доказать, что я могу что-то.

Он жаловался и раздражался все сильнее по мере того, как мы заходили все дальше в лес. Он бесился из-за того, что я взяла корзину для пикника. Он раскритиковал меня за то, что я надела шорты вместо длинных штанов. Он посмеялся надо мной, потому что я накрасила губы помадой. (Извините меня за то, что я хотела хорошо выглядеть!) И когда мы дошли до Раскола (Марк добрался до него на несколько минут раньше, потому что ему надоело меня ждать), я гордилась собой. Знаешь, что он мне сказал? Он повернулся и произнес: «Ну, и долго же ты шла».

Затем он выпил свой изотоник и начал наезжать на меня за то, что я подкатывала к Кигану. Я начала плакать, потому что я не могу сдержать слезы, когда на меня кто-то кричит. Потом он на меня набросился, как будто хотел меня ударить. Именно в этот момент он потерял равновесие. Я никогда не забуду выражения его лица – смесь отвращения и шока. Я просыпаюсь и вижу это лицо перед глазами, как будто оно въелось в мой мозг, вместе с вопросами, на которые мне никто никогда не ответит. Если бы Марк не поскользнулся, то что бы он со мной сделал? Стала бы я той, кто оказался под водой? Или же он осознал, что вел себя как мудак, извинился и позволил мне рассказать свою версию того, что было с Киганом?