– Да, мы это читали.

– Ну вот, а потом мы узнали, как он подставил того борца, которому подмешал что-то в газировку. И еще что сразу после гибели Теда его сын позвонил своему психотерапевту, чего не делал уже несколько лет.

– Короче, одни сплошные звоночки, а доказательств никаких, – говорит Джейн. – Я вот чего не понимаю: зачем ему было ждать аж до две тысячи десятого? Мать-то умерла в две тысячи четвертом. В дурке он пробыл не так долго – месяцев восемнадцать-двадцать, что-то в таком роде. Это две тысячи шестой. Так чего он ждал целых четыре года? И почему вдруг решился в ночь перед выпускным экзаменом в колледже?

Повисает пауза. Все участники конференции задумываются над вопросом Джейн. Вдруг Бренда Таркингтон начинает громко хохотать, а Галли подхватывает.

– Я сказала что-то смешное?

– Нет, сержант, ничего смешного. Мы не над вами смеемся, – говорит Таркингтон. – Просто мы тоже задавали себе эти вопросы. Чего он ждал столько лет? Время шло, он получал образование, диплом престижного колледжа был у него почти в кармане, дальше маячила карьера в престижной юридической школе… Еще чуть-чуть, и он будет в полном шоколаде. Так зачем ему было мстить отцу именно тогда?

– И что вы себе ответили?

– Сами эти вопросы и есть ответ, – говорит Галли. – Сначала мы задали их себе и решили, что парень просто не может быть подозреваемым. Зачем ему было столько ждать? Для чего выбирать момент в самом разгаре выпускных экзаменов, когда совершить убийство крайне трудно, если не сказать невозможно? Зачем вообще убивать, когда впереди престижная юридическая школа, успешная карьера и жизнь?

– То есть он играл вдолгую.

– О да, сержант, – отвечает Галли. – Не то слово.

– Похоже, что это его обычный модус операнди[40], – добавляет Таркингтон. – Как с тем борцом, который обижал его в школе, – он ведь не побежал жаловаться, а выждал момент и отомстил.

– Но с отцом все по-другому, – вмешивается Энди Тейт. – Борец ведь сам напросился. Не трогал бы пацана, ничего и не было бы. А так Саймон использовал против него его же собственные слабости. Он манипулировал им, заставил навредить себе самому, а заодно выложить всю историю того, как он обижал Саймона. В случае с отцом никакой манипуляции не было.

– Не было, потому что не могло быть, – возражает Таркингтон. – Отец был слишком далеко. Они не общались. Чтобы затеять манипуляцию, Саймону пришлось бы слишком часто ездить в Сент-Луис, изучать новый образ жизни отца на месте, нащупывать рычаги давления, строить план действий, а потом, после убийства, еще и отвечать на вопросы о том, зачем он бывал в Сент-Луисе. Нет, с отцом все и должно было быть по-другому. Лучшее, что он мог сделать, это устроить себе непробиваемое алиби и под его прикрытием убить.