Как только машина «скорой помощи» тронулась, я увидел собаку, которая гналась за нами. Она ходила вокруг того мертвого человека, словно высматривая, с какого места начать его поедать. Сирена «скорой помощи» спугнула пса, но и мы, сидящие в машине, напугались так, что у всех побелело лицо.

Сюй Лаода все время находился рядом с матерью, боясь, что она, как и его отец, сейчас покинет его. К счастью, когда мы приехали в больницу и провели обследование, врач сказал, что у тетушки Лун легкая степень инсульта и с ней все будет хорошо. «Скорая» все же приехала очень вовремя. Тетушку Лун спасли, но для восстановления ей требовался тщательный уход.

В ту ночь произошло слишком много событий. Сюй Лаода, видимо, был настолько напуган произошедшим, что весь его инфантилизм моментально испарился, и он перестал воровать детские вещи.

Год спустя мы с Ян Кэ вспомнили этот случай. Он сказал, можно считать, что аверсивная терапия, которую предложил зам Цзи, сработала. У Сюй Лаода остались самые неприятные воспоминания о той страшной ночи: болезнь матери, обнародование его грязных поступков, мертвый мужчина на улице и та жуткая собака. Если у него снова проявится синдром Питера Пэна, то в его памяти всплывут эти сцены…

Конечно, это уже другая история. А пока я расскажу о четырех днях, которые мы провели у тетушки Лун. Помимо того, что мы каждый день ездили навещать ее в больницу, также провели беседу с Сюй Лаода и Сюй Вэем, чтобы противоречия, возникшие между отцом и сыном, не обострялись.

Странно было то, что Сюй Лаода не признался, что те граффити на стене – его рук дело. Он сказал, что в ту ночь, когда тетушка Лун перебила его на полуслове, он хотел рассказать, что нарисовал только одного ребенка на той стене и сразу ушел домой. А остальные рисунки вовсе не являются его «произведениями»…

Когда мы возвращались в Наньнин на поезде, сидя на месте у прохода, я вдруг снова вспомнил об этом и спросил Ян Кэ, сидевшего с закрытыми глазами:

– Неужели это правда нарисовал какой-то призрак или бесенок?

– Под бесенком ты имеешь в виду ребенка? Или?.. – Ян Кэ открыл глаза.

– Ты ведь понял, о чем я.

– Ты не очень отличаешься храбростью, с чего вдруг захотел со мной поговорить о таких вещах? – ехидно усмехнулся Ян Кэ.

– С чего это я не отличаюсь храбростью?

Ян Кэ, больше ничего не ответив, отрегулировал сиденье и уснул.

Меня одолевали мысли, и я никак не мог уснуть, поэтому залез в телефон – и тут увидел сообщение от Ху Динлэ; он прислал мне какую-то ссылку. Перейдя по ней, я увидел статью под названием «Бессмертное дитя», в которой говорилось об одном обряде и тысячесловном[65] заговоре, присущем местной религии Мэйшань. Заговор читают для изгнания духов детей, которые трагически погибли. Описанный обряд напомнил мне рисунки со стены дома Сюй Лаода.