Поначалу все шло отлично. Я сразу взяла максимально быстрый темп, который задействовал все мышцы тела, не давая ему окоченеть, и была глубоко уверена, что этот подъем мне по силам. Казалось, я способна вынести любую боль. Когда взошло солнце, темп я не сбавила, продолжая двигаться с хорошей скоростью. Вдалеке уже видела скалу с памятной табличкой о твоем дедушке и чувствовала небывалое воодушевление. Я знала, что вот-вот осуществлю задуманное.

И вот я добралась до таблички, понадежнее втиснула маленькую урну с прахом твоего отца в укромную щель в скале, вознесла молитву к ним обоим и к горе.

А потом, развернувшись, увидела на горизонте темные штормовые тучи. Я прекрасно понимала, что это означает, однако меня обуяла гордыня. А еще мне было все так же безразлично, жизнь меня ждет или смерть. На тот момент было правильнее немедленно начать спуск, однако я решила иначе. Перед моими глазами была вершина Танагавы, и я решила на нее взойти. Просто для себя! И я рванула вперед, пока не заметила, что буря надвигается как-то слишком быстро. Ветер подул с невероятной силой, срывая с горы заледеневший снег, который больно бил по телу. Мой темп сильно замедлился. Казалось, я барахтаюсь в каком-то сиропе. «Кошки» на ногах повисли свинцом, и каждый шаг давался с величайшим трудом. Я еле-еле продвигалась вперед.

Кё в ужасе поднял ладони к лицу.

– Но почему же ты продолжала идти?

– Это, что называется, «вершинная лихорадка», – усмехнулась Аяко. – Когда альпинист становится настолько одержим идеей достичь вершины, то никакие доводы разума его уже не остановят. Он просто не в силах развернуться и уйти!

– И что было дальше?

– Я прошла еще немного, пока не осознала, насколько все становится опасным. Когда ветер дует с такой силой, что валит тебя с ног, то невольно начинаешь понимать, что все это не шутка. Что природа намного сильнее, чем ты мог себе представить. Я прочувствовала, насколько хрупка и беззащитна моя плоть перед стихиями Вселенной. И я ужаснулась. Может, ты не поверишь, но в тот момент в моем сознании прозвучал голос твоего деда, будто бы скомандовавший: «Поворачивай назад, Ая-тян!»

И я действительно пошла назад. Я осознала, что совершила ошибку. Что предпринятое мною в тот день было по сути самоубийством. И вместо блаженного удовлетворения я испытала страх. В глубине души, как оказалось, я все же хотела жить. Но когда я повернула, чтобы начать спуск с горы, до меня наконец дошла вся серьезность ситуации. Пронзительный ветер поднял снег, превратив его в густой белый туман, яростно клубившийся вокруг, и теперь я совершенно не представляла, где я и куда надо идти. Запаниковав, я споткнулась о камень, упала и почувствовала в лодыжке резкую боль. Попыталась встать, но острая мучительная боль пронзила уже всю ногу. Как оказалось, я ее сломала.