– Ты сказала… ты сказала… – Он раздраженно сжимает кулаки, я инстинктивно делаю шаг назад. – Ты вся была в крови и бормотала что-то про убийство! И что она это заслужила, и «Савви пыталась». Что я должен был думать?

– Она пыталась меня спасти, – говорю я. – Вот что я хотела сказать. Савви пыталась меня спасти, а он убил ее.

– Ох, Люси, – говорит мама и делает шаг вперед, будто собираясь меня обнять. Я отступаю, качая головой.

– Полиция хочет с вами поговорить, – говорю я.

Папа открывает рот. Я думала, что у меня уже нет сил раздражаться, но, оказывается, нет, еще остались. И он еще смеет чему-то изумляться…

– Вы их обманули. Вы скрыли улики. Удачи вам с этим.

У мамы отвисает челюсть.

– Мы защищали тебя, – говорит Мэтт. – Ты же понимаешь. Я, родители, – мы думали, что защищаем тебя.

– Неправда, – не выдерживаю я. – Ты защищал себя, Мэтт. Ты знал, что будет, если я расскажу всем правду. Ты понимал, что все узнают.

Мэтт краснеет. Мои родители неподвижны, как статуи, по маминому лицу стекают слезы.

Делаю шаг назад, отдаляясь от них.

– Единственный человек, который меня защищал, – это Савви.

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса Выпуск седьмой – последний Полиция арестовала Эмметта Чапмена за убийство Саванны Харпер. Мэтту, Кэтлин и Дону предъявили обвинения в сокрытии улик. Я пообщался с некоторыми жителями Пламптона через несколько дней после этих новостей. Давайте послушаем Беверли, бабушку Люси. Беверли: Это тяжело, честно говоря. Я всегда знала, что она невиновна. Знала, даже когда Люси сама этого не знала. Жаль только, что другие так в нее не верили. Бен: Кэтлин и Дон никогда не рассказывали вам то, что узнали от Мэтта? Что он видел Люси в ту ночь, когда Саванна была убита? Беверли: Ни словечка. Сказали бы – я бы на весь город протрубила. Как можно было поверить этому мужчине, а не собственному ребенку? Как Мэтт мог поверить Эмметту, а не собственной жене? Бен: Это странно. Беверли: Не то чтобы странно. Типично. Мужчины всегда верят друг другу. Также я поговорил с Айви, матерью Саванны. Айви: Мы всё еще пытаемся это осознать. Остались вопросы без ответов. Бен: Какие вопросы, например? Айви: Мы… просто мы не хотим торопиться с выводами. Бен: Потому что поторопились тогда, с Люси? Айви: Я больше не хочу это обсуждать. И я поговорил с Джоанной. Джоанна: Эмметт говорит, что он этого не делал. Что Люси придумала новое воспоминание. Мол, это не ее вина. Он очень великодушный. Бен: То есть вы не верите Люси? Джоанна: Дорогой мой, я просто ничего не понимаю. Она уже создавала фальшивые воспоминания, так? Она в этом признавалась. А теперь вдруг, пять лет спустя, она все вспоминает и очень кстати называет другого виновного? Подозрительно. Бен: А что вы думаете о том, что Мэтт и Чейсы скрыли улики? Джоанна: Конечно, им не стоило этого делать. Но они оберегали Люси. Нельзя винить родителей в том, что они защищали свою дочь. Бен: Вы знаете, что я был там, когда Эмметт снова напал на Люси? Я слышал, как он кричал, что убил Савви. Джоанна: Постой-ка… да? Бен: О да. Джоанна: Я… Я не знала. Что ж… Люси великодушно согласилась еще раз со мной поговорить, чтобы ответить на некоторые вопросы. Бен: Ты жалеешь, что не приехала в Пламптон раньше? Люси: Да. Я о многом жалею. Жалею, что позволила Мэтту и родителям меня запутать. Думаю, если б они с самого начала не вели себя так, будто точно знают, что я виновна, я могла бы лучше во всем разобраться. Я быстрее собрала бы этот пазл. Бен: Кстати, о пазлах – у меня осталось несколько вопросов. Первый: к тебе вернулись воспоминания о том, что было сразу после смерти Саванны? О тех часах, что ты бродила, пока тебя не нашли? Люси: Нет. Мне кажется, удар по голове стер большую часть того. Бен: Ты не знаешь, почему оставила ее тело? Почему держала окровавленную ветку, когда Мэтт тебя увидел? Люси: Нет. Думаю, мозг решил, что она нужна мне для самозащиты. Бен: Эмметт утверждает, что невиновен, и многие по-прежнему тебе не верят. Говорят, что ты что-то скрываешь. Люси: Я могу тут весь день сидеть и объяснять, и мне все равно не будут верить. Люди, как правило, не передумывают после того, как уверовали в определенную версию событий. Каждый имеет свое мнение обо мне, и оно не изменится, что бы ни случилось. Бен: Тебя это беспокоит? Люси: Немного. Мне кажется, я имею право просить общество не думать обо мне только самое худшее. Но теперь меня это почти не волнует. Я не в ответе за фальшивую версию меня в чужих головах. Бен: Многие задают мне один вопрос: почему твой муж поверил Эмметту, а не тебе? Мэтт без лишних вопросов повесил вину на тебя. Почему? Люси: Ну, Мэтт видел меня той ночью, и, конечно, выглядела я плохо. Наверное, единственное, чем я могу это объяснить, – в глазах Мэтта у меня в принципе никогда не было презумпции невиновности. Как и большинство слушателей этого подкаста, он всегда был обо мне худшего мнения. Справедливости ради, он и вправду видел худшее, что во мне есть. Наш брак был плохим; не хочу сейчас вдаваться в подробности, но когда так ненавидишь партнера, как он ненавидел меня тогда, – поверишь не только в убийство лучшей подруги. Бен: И все же это странно, разве нет? Разве Мэтт не должен был подвергнуть версию событий Эмметта хоть каким-то сомнениям, учитывая твою травму? Люси: Ну да, должен был. Но у Эмметта была правдоподобная история, а у меня не было ничего. Он, как большинство знакомых мне мужчин, склонен верить словам другого мужчины. Бен: А твои родители? Они были убеждены, что ты убила Саванну, из-за рассказа Мэтта. Как ты думаешь, почему они так легко поверили? Люси: Мэтт не рассказал им, что Эмметт был там. Хочется верить, что, если б они это знали, сомневались бы чуть дольше. Бен: Это щедро с твоей стороны. Тебя не злит, что они ни разу не усомнились в твоей вине? Люси: Конечно, злит. Хотя едва ли удивляет. Бен: Как ты думаешь, что сказала бы Саванна, будь она здесь? Люси: Думаю, она была бы рада, что я цела. Она умерла, потому что пыталась меня защитить. Она меня спасла. Мы с Савви были одной командой. До самого конца.