Бессильно опустив руку с тарелкой, я оставила кухню в том виде, в каком были мы сами – грязной, неуютной, захламленной, – и пошла в спальню. Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что Сойер уже ушел на работу.

В спальне царил такой же холод, как у меня внутри. Я потерла плечи и попыталась вспомнить, когда в последний раз просыпалась, не чувствуя тупого, сосущего страха. Интересно, сколько еще это будет продолжаться, прежде чем станет неотъемлемой частью нашего брака?

В тот вечер Сойер пришел домой позже обычного. Я ушла наверх принять душ и не слышала, как он вошел и поднялся по лестнице. Выйдя из душа, я вздрогнула от неожиданности, но ничего не сказала. Он просто стоял и смотрел на меня. Я никогда не чувствовала себя настолько уязвимой, настолько обнаженной. По лицу стекала вода, и я вытерла ее, а затем инстинктивно прикрыла грудь.

– Не надо, – тихо сказал он.

Я опустила руки. Сойер оглядел меня дюйм за дюймом, будто впервые видел мое обнаженное тело. Мне было почти тридцать, и я уже начала отмечать разницу с собой двадцатилетней. Тело потеряло упругость, появились новые складки, следы прожитых лет. Видел ли он эти изменения? Замечал ли все это?

Сойер посмотрел мне прямо в глаза, и все встало на свои места, как в решенном математическом уравнении.

Меня увидели.

Его руки скользнули от моей талии вверх к шее, и он притянул меня к себе.

– Мне больше никто не нужен. Только ты.

Сойер приблизился к моим губам. Я схватила его за плечи, он поднял меня и усадил на стол. Мы задышали в унисон, охваченные одновременно яростью и любовью. Когда все закончилось, я вскрикнула. Он тяжело выдохнул, дрожа всем телом. Мы не отпускали друг друга, мои влажные пряди холодили ему спину.

Я хотела, чтобы это никогда не заканчивалось.

Четыре месяца спустя мы купили старый фермерский дом в пригороде. В тот день, когда агент по недвижимости показал его нам – выцветшая белая краска местами облупилась, качели на крыльце наполовину провисли, – мы посмотрели друг на друга и все поняли.

Это будет не очередной «временный» дом. Это будет наш дом.

Желтые и синие стеклышки в маленьком круглом окне над входной дверью светились обещанием новых возможностей. В следующие пару месяцев мы потратили все, что у нас было, на восстановление дома. Скелет остался, но многое пришлось обновить. Мы сорвали со стен старые обои, которые высохли и частично отслоились, заменили их свежим слоем краски, положили вагонку в прихожей и толстую мраморную плиту в качестве кухонной столешницы. Предстояло еще много работы, но у нас в запасе была уйма времени… по крайней мере, так нам казалось. Всем так кажется. Маленькая невинная ложь, которая все глубже и глубже уводит во тьму.