Это он предложил съездить в коттедж на несколько дней.

Очевидно, мое состояние в последнее время внушало тревогу. Мама теперь звонила чаще, хотя наши разговоры стали короче.

– Мы о тебе беспокоимся, Айла, – заявила она пару дней назад.

– Я уже устала об этом слышать.

– Прошло почти три года. Сойер был нам как сын, и мы скорбим вместе с тобой, но…

– Что «но»? Пора двигаться дальше? – с горечью спросила я.

– Ну, в общем… да. У тебя впереди еще столько времени. Ты молода. Тебе нужно начать жизнь заново.

– Я не хочу жить без него.

В трубке повисла тишина: мой холодный ответ достиг цели. Я устала. Устала от необходимости вдаваться в объяснения. Мне осточертело, что люди не понимают, почему я до сих пор страдаю. Почему для меня ничего не изменилось. Почему я не могу взять себя в руки и начать жизнь заново, принять тот факт, что смерть Сойера была предрешена свыше и все должно было произойти именно так. Почему я не стала ценить жизнь еще больше, словно героиня какого-то идиотского фильма.

Полная чушь.

Его смерть не имела никакого смысла. В ней не было никакой высшей цели. Он ушел, и на его месте образовалась пустота.

Наконец, после еще одного звонка от мамы и уговоров с папиной стороны, я согласилась ненадолго выбраться к озеру. По всей видимости, «свежий воздух» был панацеей от всего, и для исцеления мне требовалось сменить обстановку.

Я села в папину машину и поехала в коттедж не ради них. Меня тянуло туда по одной-единственной причине – там еще хранились воспоминания о Сойере, словно рубашка, которую ты оставил и хочешь забрать. Воспоминания о том времени, когда мы только что отведали спелый плод совместного существования, который никогда не будет слаще.

Папа осторожно лавировал влево-вправо по знакомым изгибам прибрежного шоссе, его руки твердо держали руль. Наконец он припарковался возле «Пекарни Бетти». Когда мы подошли ближе, я увидела через окно синие кабинки и полы в сине-белую клетку. Папа заказал кусок пирога из ревеня с ежевикой. Я отрицательно покачала головой, ограничившись кофе. Мы сели в одной из кабинок, и он через силу затолкал в себя пирог. Выходит, наша маленькая остановка была только ради меня? Я протянула ему свою кружку.

– Кофе довольно сносный, – сказала я. Жалкая попытка изобразить дочь, какой я была раньше.

– Ты уверена, что больше ничего не хочешь?

– Да, все нормально.

– Многое упускаешь. Как насчет знаменитого пирога Бетти? Когда еще ты сюда наведаешься? – Папа посмотрел в сторону витрины. – Может, возьмем что-нибудь с собой или…