Я дотронулась до его плеча.

– Не стоит. Мама не хотела этого раньше и сейчас не изменила бы своего решения.

Обин помолчал, обдумывая мои слова.

– Анна-Кейт, мне очень жаль, что все так вышло. Я бы всей душой желал, чтобы ты жила вместе с обоими родителями и видела, как они любят друг друга.

– Я тоже.

Однако не все потеряно: здесь, в Уиклоу, я постоянно открываю для себя что-то новое о маме и папе. От Обина. От Линденов… И мне еще много предстоит узнать. Потому что я остаюсь в Уиклоу.

– Надеюсь, ты не станешь держать на меня зла, Анна-Кейт.

Я сжала его ладонь.

– Что такое дружба, мистер Павежо?

Он вскинул вверх наши сомкнутые руки.

– Наверное, то, что происходит между нами.

– Наверное.

Однако, на мой взгляд, то, что происходило между нами, было похоже не только на дружбу, но и на исцеление.

29

29

Анна-Кейт Кэллоу подошла к столику. Ее медные волосы полыхали в лучах солнца. Весь зал был залит светом. На деревянных панелях сияли проникающие через высокие окна солнечные блики.

Обстановка в кафе была уютной и благожелательной. Повсюду распространялся восхитительный, аппетитный аромат чего-то сладкого и пряного.

– Я думала, вы уже закончили статью, – заметила Анна-Кейт. – Вы довольно долго над ней работаете.

Журналист тоже не предполагал, что это займет так много времени. Он понятия не имел, как объяснить редактору, каким образом заметка о черных дроздах плавно перетекла в рассуждения о жизни и любви, потерях и прощении.

– Осталось дописать совсем немного. Вероятно, я уеду через пару дней.