— Нет, тот крупный план, который был снят во время интервью с…
— Моей дочерью. Но где ты видела крупный план
— Но, милая, эти снимки попали в Интернет, — отвечает другой голос.
И тут вдруг они начинают говорить одновременно.
— В современном мире ничего нельзя скрыть.
— Наш мир теперь — это большая деревня.
— Это ужасно.
— В выпусках новостей показывают такие ужасы, что мне иногда хочется закрыть шторы и не вылезать из постели.
— А я все никак не могу поверить в то, что случилось с твоей дочерью, — произносит низкий голос. — Помню, семь лет назад я спросила у своего Билла, как такое могло случиться с девушкой, которую мы все хорошо знали?
— Мы ведь были уверены, что она умерла. Конечно, никто не собирался говорить…
— А ты все это время верила, что она жива.
— Кто бы мог себе представить?
— Кому-нибудь налить еще чаю? — раздается голос бабушки.
— Ну, я не знаю. Однажды я провела целую неделю в одном шотландском монастыре, — произносит другой голос, — так там было очень тихо и спокойно.
Я съел все пирожные, кроме кокосового. Я ставлю тарелку на ступеньку, поднимаюсь в спальню и изучаю свои сокровища. Я кладу в рот мамин зуб и начинаю его сосать, но он больше не имеет вкуса моей Ма.
Бабушка находит в подвале большую коробку с Лего, которая принадлежала Полу и Ма.
— Что бы ты хотел сделать? — спрашивает она меня. — Дом? Небоскреб? А может быть, город?
— Умерь свою прыть, — говорит ей отчим, отрываясь от газеты.
Передо мной целая россыпь маленьких кусочков всех цветов, они похожи на суп.