Теперь, когда мамы нет, только эти истории помогут не забыть, кто мы такие.

В нашем доме в Хоуэрте я позабочусь о всех детях, говорю я. О всех ваших детях!

Мне хочется иметь сад, шепчет Лиза.

Будет тебе сад.

Мне хочется зоопарк! – заявляет Эм.

Будет тебе зоопарк.

А мне – мешки с золотом! – вставляет Брен.

И мешки будут, говорю.

Энни хочет красивые игрушки, правда, Энни?

…

А ты чего хочешь, крошка Лотта?

Лотта обливается слезами. Хочу, чтобы все это было по правде, всхлипывает она. Хочу, чтобы все по правде!

Мы все выстроились по кругу, слева направо: Брен, Эм, Лиза, Лотта, Аннабель и я. Я держу маму за руку, но она ее не сжимает. Бренуэлл показывает танец, Эм дарит ей цветок, но мама не видит. Она смотрит в потолок, ее губы беззвучно шевелятся.

С немытыми волосами она стала похожа на Горгону, которая плюется и задыхается. Других она обратила бы в камень, так что в ее комнате сижу я. Здесь темно, чтобы мама могла поспать и чтобы не будоражить в ней любовь к миру. Все хорошо, мама, говорю, все хорошо. Она хватает меня за руку и что-то говорит, но слов не разобрать. Мама снова задыхается, ловит ртом воздух и, качнув головой, умирает.

Лицо белое, рот дергается, глаза открыты.

Папа говорил, она упокоится с миром, но разве это покой! Я приглаживаю ей волосы. Провожу рукой по щеке, как и она провела бы по моей. Тише, тише, говорю, а сама думаю, может, она еще держится! Может, не хочет уходить! Пусть она останется!

Какие бы истории рассказать маме, чтобы она нас не покидала?

Лиза на кухне, чистит картошку, говорю. На ней довольно короткое платье. Тетя говорит, даже слишком короткое, надо бы его удлинить.