Корпусной наш праздник, 11 октября, отмечался богослужением, обедом, на котором «кормили фазанами». Их в окрестностях было множество, заготавливались они связками, стоили дешевле курицы: местные женщины продавали фазанов по 20-25 копеек за штуку, уже зажаренными.

Когда я учился в третьем классе, 27 января 1904 года громом поразило известие – японцы напали на Порт-Артур. Вскоре мы узнали о героическом бое «Варяга» и «Корейца». Многие из нас, в том числе и я, собирались бежать на войну, где были наши отцы офицеры. В апреле 1905 года я списался с отцом, который был в рядах Уссурийского Казачьего полка, он обещал мне достать разрешение, чтоб проехать в Действующую армию. Такое разрешение пришло от генерала Благовещенского, которое позволяло мне «свидание с отцом». В мае я поехал в Харбин, явился к коменданту. Потом начальник станции указал мне место в теплушке поезда, идущего на фронт. Солдаты в вагоне меня спрашивали: «А какой же ты, мальчонка, части будешь?» Я отвечал: «Хабаровского корпуса!» Солдаты с иронией кивали друг другу: «Ишь ты! Новый корпус подошел на позиции!»

В полку меня назначили ординарцем при штабе, предложили жить с офицерами, но я напросился жить вместе со штаб-трубачом. Настроение у казаков на войну было хорошее, но они говорили, что в тылу ведется сильная пропаганда против войны. Вот и это, думаю, помешало нам победить японцев.

Полк был в резерве. И, находясь среди простых казаков, я узнал, что они у офицеров ценят и любят: справедливость, храбрость и заботу о подчиненных...

Уезжая из полка в конце июля, я жалел, что не застрелил ни одного японца. Но командир полка полковник Абадзиев сказал мне при офицерах: «Ну вот кончится война, получишь медаль на память!» На это я ответил: «Когда я буду большой, господин полковник, то буду лучше воевать. А медали пока не надо». Офицеры дружно рассмеялись...

В период революционного брожения, которое породило царский манифест от 17-го октября 1905 года, в период «первых свобод» в корпус однажды пришло письмо с приглашением присоединиться к какой-нибудь революционной группе. Мы были возмущены: нас, будущих воинов, верных сынов Царя и Отечества, приглашают в свою компанию какие-то вольнодумцы! Но, нарисовав на листке кукиш, послали ответ на до востребования, как значилось на пришедшем к нам конверте. Рассказали отделенному воспитателю, а тот предупредил полицию.

За ответом на почту пришла девочка из приготовительного класса гимназии. Её задержали, вызвали в полицию отца. Девчушке пришлось рассказать, что поручение ей дала гимназистка пятого класса, интернатка (дочь пастора). Перепуганный отец малышки, скромный чиновник, попросил здесь же, в полиции, выпороть дочь. Пятиклассницу же не наказали, отговорилась тем, что, мол, это «всего лишь шутка». Но кадеты наши её достойно наказали объявили бойкот, больше она в стенах корпуса, как другие гимназистки, не появлялась...