Теперь стало понятно, что в принципе тот керосин мог бы спасти Скотта и кого-то из его спутников. Этого маловероятного «мог бы…» оказалось достаточно для грызущего Амундсена чувства вины. Он так никогда по-настоящему и не простил себя. Он нес этот груз и платил полную цену. Ему приходилось жить с чувством вины, от которого практически невозможно было избавиться. Со временем оно могло привести к умопомешательству. Победа на Южном полюсе действительно оказалась горькой.

В конце мая 1928 года Амундсена вырвали из его уединения. Нобиле вернулся в Арктику, на этот раз под итальянским флагом, и исчез вместе со своим дирижаблем «Италия» по дороге к Северному полюсу. Итальянский посол в Осло попросил норвежское правительство о помощи, и Амундсен был одним из полярных специалистов, которых срочно пригласили для консультаций по поводу спасательной операции. Амундсен предполагал, что возглавит ее.

Однако итальянский диктатор Бенито Муссолини отказался от помощи норвежцев, во всяком случае от помощи Амундсена. Муссолини не любил Амундсена за его ссору с Нобиле, которую он считал оскорблением итальянской нации.

Несмотря на противодействие со стороны Муссолини, норвежское правительство продолжало готовить план спасательной операции, поскольку Нобиле мог попасть в аварию в районе Шпицбергена, то есть в территориальных водах Норвегии. Чтобы не оскорблять итальянского диктатора, Амундсена тихо отодвинули в сторону. К тому же спасательная операция была воздушной, в ней участвовали пилоты военно-морского флота, и Амундсен, не будучи офицером, не мог ими командовать. В любом случае после публикации его мемуаров с ним было очень трудно иметь дело. Поэтому его поблагодарили за помощь… и предложили вернуться обратно в Бунден-фьорд.

Амундсен был в ярости, он чувствовал себя вдвойне обманутым и преданным, поскольку командование экспедицией принял Хьялмар Рисер-Ларсен, с которым они вместе участвовали в полете к 88° северной широты на «Норге». Его чувства были глубже, чем простая обида.

Призыв к действиям прозвучал очень вовремя. Два года после отставки Амундсен занимался расчисткой долговых завалов. Он продал свои медали (которые приобрел и передал в дар нации один из его щедрых соотечественников), а первые гонорары от продажи мемуаров позволили ему полностью рассчитаться с кредиторами. «Сделайте меня честным человеком!» – сказал он своему адвокату. Эта задача была почти выполнена.

На примере Скотта Амундсен понял, что, если судьбы людей сплелись, их уже нельзя распутать. Он и так жил с ощущением вины за смерть Хьялмара Йохансена и осознавал свою, пусть даже частичную, ответственность за то, что Нобиле снова направился во льды. Ведь после их ссоры Нобиле хотел реабилитироваться и стремился к подвигу. Амундсен боялся, что теперь чаша весов склонится не в его пользу – и он будет признан виновным. Он не хотел, чтобы на его совести оказалась еще одна жизнь. Публично Амундсен заявил, что хочет отправиться спасать Нобиле в качестве жеста примирения, но своему другу признался, что не сможет вынести еще одного обвинения в трусости, как после первой попытки его арктического полета. Эта пьеса разыгрывалась на открытой сцене. Амундсен присутствовал на официальном обеде, когда раздался первый призыв помочь Нобиле. «Готов!» – сказал он, и эти слова попали в газеты. Такой шаг отрезал ему все пути к отступлению. Теперь нужно было что-то делать, он не мог просто бездействовать, смотреть и ждать.