Оставив охрану снаружи, я шагнул в палатку, а следом, с небольшой задержкой вошёл и бывший пленник. Все присутствующие встали, а худощавый молодой парень, темноволосый и какой-то растерянный, на голове у которого имелась тонкая изящная корона, немедленно подошёл к Пипину и согнулся в глубоком поклоне.

  - Отец, простите меня, - проговорил он тихо, с видом раскаявшегося грешника.

  - Не вини себя, сынок, - проворчал отец, стягивая корону с головы сына и надевая на свою седую голову. - Я на твоём месте поступил бы так же.

  Теперь, когда вопрос с единоначалием был решён, самое время было приступить к решению более насущных вопросов. Мы чинно уселись за стол, я, мои военачальники, в лице Абвера, Майснера, Швейгерта, и даже старого Шридера, который уже достаточно окреп для повторной попытки умереть героем. Союзников представляли короли, отец и сын, а с ними ещё двое немолодых мужчин, видимо, те немногие из высшей аристократии, что не попали на битву при Скутте.

  - Обрисуйте мне ситуацию, - первым делом потребовал я. - Что говорит разведка? Где противник? Насколько он силён?

  Докладывать начал Эскель:

  - Конные разъезды сообщили, что противник движется сюда по трём дорогам, недалеко к востоку отсюда эти дороги сходятся, а потому мимо нас он никак не пройдёт. По нашим оценкам они будут здесь послезавтра.