Франция и Англия

А между тем настала весна 1940 года. «Странная война» закончилась, Гитлер активизировался, и на Англию посыпались беды, а затем и бомбы. Именно в это время премьер-министром стал Черчилль. Я не буду описывать драматические события тех дней. Важно, что Англия не дрогнула, несмотря на катастрофические неудачи. Франция же позорно капитулировала. Конечно, свою роль сыграло и географическое положение Англии, ведь у англичан был мощный «противотанковый ров» — Ла-Манш.

Но дело было не только в этом. Вейцман вспоминает в своих мемуарах, что в начале войны (после XXI Сионистского конгресса) он был во Франции. Вот что он там увидел в сентябре 1939 года: «Двадцать пять лет назад (то есть в 1914 году, в начале Первой мировой войны) Париж был полон энтузиазма и уверенности в своих силах. Сейчас, хотя уже шла мобилизация, не было ни энтузиазма, ни особой подавленности, просто какое-то тупое созерцание происходящего. Разумеется, были и жалобы: „Две такие войны за одну жизнь — это, пожалуй, уж слишком много“. Слышны были и другие голоса: „Эта война никому не нужна… Мы больше выиграем, если договоримся с немцами… Чемберлен вел правильную политику, нужно ее возобновить… В стране достаточно людей, которые знают и понимают нацистов и могут вести с ними переговоры…“»

Затем Вейцман вернулся в Англию и застал там совсем другую картину: «Молодежь, прежде возмущенная политикой Чемберлена, забыла все свои обиды и устремилась на защиту страны». А вот что вспоминает Черчилль о первом дне войны: «Все были в веселом и шутливом настроении, как это свойственно англичанам перед лицом неизвестного». О настроении в парламенте, когда там узнали о нападении на Польшу: «Не было никакого сомнения, что палата (депутатов) настроена в пользу войны. Мне казалось, что она настроена более решительно и выступала более единодушно, чем в аналогичном случае 2 августа 1914 года, при котором я тоже присутствовал». Так что дело не только в Ла-Манше.

И еще одно. Германская разведка (Абвер), безусловно, добилась немалых успехов в Англии. Но она не смогла склонить к измене ни одного крупного деятеля, в то время как во Франции ей это удавалось. Немцы могли обхитрить англичан, но не заставить изменить Родине. Многие «умиротворители», когда война уже началась, сражались и работали, внося свой вклад в победу (например, известный нам Бивербрук — в войну министр авиационной промышленности). Впрочем, были и такие, что в победу не верили и готовы были пойти на мир с Гитлером. Но и они вели себя лояльно, не доходя до измены. Недавно эти люди считали за честь получить приглашение на вечер в германское посольство, к Риббентропу. Риббентроп сделал из этого неправильный вывод, что Англия сгнила и легко сдастся. А Англия, «обливаясь кровью, стояла как утес». И недавние гости Риббентропа теперь сражались. Но, как говорит поговорка, простота хуже воровства. «Умиротворители» и при сознательном желании не смогли бы больше сделать для Гитлера, чем сделали перед войной. Я хочу бросить очередной камень в Чемберлена, хотя этот, с позволения сказать, дурень уже завершал свою политическую и даже физическую жизнь. В ходе «битвы за Атлантику» англичанам очень мешало отсутствие баз в Западной Ирландии, то есть на территории Ирландской республики. А ведь еще недавно они там были. Но в 1938 году правительство Чемберлена их ликвидировало из соображений экономии, а также потому, что стремилось к добрососедству с ирландцами. Тут уж и Гитлер не вмешивался, но Чемберлен все-таки ухитрился Англии нагадить! Обратно ирландцы англичан не пускали, придерживаясь строгого нейтралитета. Нарушать его силой — значило осложнить отношения с Америкой. Много крови стоил англичанам этот эпизод политики умиротворения.