— Такова воля божия, — пробормотал молодой человек печально, отходя от берега и снова вступая под сень леса. — Такова воля божия! Я надеялся, что дни мои не прервутся так скоро, но, в конце концов, это пустяки. Несколько лишних зим — и все равно жизнь моя должна кончиться по закону природы. Горе мне! Человек молодой и деятельный редко верит в возможность смерти, пока она не оскалит свои зубы прямо в лицо и не скажет, что час его пришел.

Произнося этот монолог, охотник медленно шел по мысу и вдруг, к своему изумлению, заметил Хетти, очевидно поджидавшую его возвращения. Лицо девушки, обычно подернутое лишь тенью легкой меланхолии, было теперь огорченное и расстроенное. Она держала в руках библию. Подойдя ближе, Зверобой заговорил.

— Бедная Хетти, — сказал он, — мне недавно пришлось так туго, что я совсем позабыло вас, а теперь мы встречаемся, быть может, только для того, чтобы вместе поговорить о неизбежном. Но мне хотелось бы знать, что сталось с Чингачгуком и Уа.

— Почему вы убили гурона, Зверобой? — сказала девушка с упреком. — Неужели вы забыли заповедь, которая говорит: «Не убий!» Мне сказали, что вы убили и мужа, и брата этой женщины.

— Это правда, добрая Хетти, это истинная правда. Не стану отрицать того, что случилось. Но вы должны помнить, девушка: на войне считается законным многое, что незаконно в мирное время. Мужа я застрелил в открытом бою, или, вернее сказать, открыт был я, потому что у него было весьма недурное прикрытие, а брат сам навлек на себя гибель, бросив свой томагавк в безоружного пленника. Вы были при этом, девушка.

— Я все видела, и мне очень грустно, что это случилось, ибо я надеялась, что вы не станете платить ударом на удар, а постараетесь добром воздать за зло.

— Ах, Хетти, это, быть может, хорошо для миссионеров, но с такими правилами небезопасно жить в лесах! Пантера жаждал моей крови и был настолько глуп, что дал мне оружие в ту самую минуту, когда покушался на мою жизнь. Было бы неестественно не поднять руку в таком состязании, это только опозорило бы меня. Нет, нет, я готов каждому человеку воздать должное и надеюсь, что вы засвидетельствуете это, когда вас будут расспрашивать о том, что вы видели сегодня.

— Разве, Зверобой, вы не хотите жениться на Сумахе теперь, когда она лишилась и мужа, и брата, которые кормили ее?

— Неужели у вас такие понятия о браке, Хетти? Разве молодой человек может жениться на старухе? Это противно рассудку и природе, и вы сами поймете это, если немного подумаете.

— Я часто слышала от матери, — возразила Хетти, отвернувшись, — что люди никогда не должны вступать в брак, если они не любят друг друга гораздо крепче, чем братья и сестры; я полагаю, вы именно это имеете в виду. Сумаха стара, а вы молоды.