До того, как мама успела ответить, вошла миссис Уэллстон, прямо туда, в мою палату. Её волосы были распущены и выглядели так, будто их давно не мыли. Она подбежала и нежно меня обняла, и я по запаху поняла, что не ошиблась насчёт второго. Мне было её жалко, но это так приятно, когда тебя обнимают.

– Спасибо, – рыдала она.

Когда я моргала, то видела этот палец посреди темноты. Возможно, всегда буду.

– Это был Габриэль?

Она кивнула.

– Вы не должны быть здесь, – сказала я. В моих мыслях я хотела сказать, что она должна быть с ним или, по крайней мере, с его телом, но прозвучало как-то не так. А потом я вспомнила про ожерелье.

– Мои штаны здесь? – спросила я маму.

Она кивнула и выудила их из крохотного шкафчика. Она протянула их мне. Я порылась в заднем кармане и нащупала шероховатость бумаги и холодный металл ожерелья Габриэля с бумажным самолетиком. Я протянула ей последнее.

– Обожемой… – Она держала его так, словно он был сделан из папиросной бумаги.

– Я нашла его возле дома Гоблина. Думаю, что Габриэль мог выбросить его, чтобы помочь нам его найти. – Я не была уверена, что так думаю, но мне отчаянно хотелось сказать что-нибудь хорошее о Габриэле.

Она снова заплакала, но уже тише.

– Спасибо, что вернула мне моего мальчика.

Её боль была так велика, но она пыталась держать её при себе, чтобы не выливать ничего на меня.

– Мне жаль, что его нет, – сказала я.

Она кивнула, водя пальцами по ожерелью.

– Я хочу, чтобы оно было у тебя, – сказала она, возвращая его мне.

Я подняла мою здоровую руку.

– Я не могу!

Я не хотела ничего от неё брать. Она и так потеряла слишком много. К тому же, наверное, полиции оно будет нужно в качестве улики.

– Нет, пожалуйста, – сказала она. – Это будет очень много значить для нас. Ты знала, что Габриэль хотел стать пилотом?