Жильяр рассказывает со слов того же Чемодурова:

"Чемодуров говорил, что вместе с Царской Семьей за одним столом обедали и прислуга, и большевицкие комиссары, которые находились в доме. Однажды Авдеев (начальник караула — В.К.), присутствуя за таким обедом, сидел в фуражке, без кителя, куря папиросу. Когда ели битки, он взял свою тарелку и, протянув руку между Их Величествами, стал брать в свою тарелку битки. Положив их на тарелку, он согнул локоть и ударил локтем Государя в лицо".^{476}

А Седнев и Нагорный, которые были расстреляны отдельно, рассказывали князю Львову, который сидел с ними в одной тюрьме:

"Они (охранники) начали воровать первым делом. Сначала воровали золото, серебро. Потом стали таскать белье, обувь. Царь не вытерпел и вспылил: сделал замечание. Ему в грубой форме ответили, что Он арестант и распоряжаться больше не может. Самое обращение с Ними вообще было грубое".^{477}

Это рассказал Львов в своих показаниях Соколову. И становилось в доме Ипатьева все хуже и хуже.

Пьяные, разнузданные эти хамы находили удовольствие мучить несчастных Узников: во все горло пели отвратительные революционные песни, выкрикивали неприличные слова. Дом в самое короткое время стал грязным, заплеванным. Все эти охранники и красноармейцы были пешками в руках трех мерзавцев — Голощекина, Юровского и сперва Заславского, а потом Войкова (Вайнера). Г. Шавельский говорит в своих воспоминаниях, что Государыня на троне была одной, а в заточении другой. Вот показания одного из охранников Якимова:

"Царь был уже не молодой. В бороде у Него пошла седина... Глаза были у Него хорошие, добрые... Вообще, Он на меня производил впечатление как человек добрый, простой... Царица была, как по Ней заметно было, совсем на Него непохожая. Взгляд у Нее был строгий, фигура и манеры Ее были, как у женщины гордой, важной. Мы, бывало, в своей компании разговаривали про Них и все мы думали, что Николай Александрович простой человек, а Она не простая и, как есть, похожа на Царицу".^{478}

Но даже это отребье, эти разнузданные хамы стали с течением времени относиться к Царской Семье лучше, приличнее. Это заметили их начальники-изуверы. Их отстранили, вернее попросту выгнали. Семью же окружили чекистами. Это было приготовлением к убийству.

За три дня до убийства Юровский, который стал комендантом "дома особого назначения", позволил, по просьбе Государя, отслужить в доме обедницу. Пришли служить священник (Сторожев) и диакон (Буймиров). Оба вошли в комендантскую, где был Юровский. Там они облачились, и, когда было принесено кадило, Юровский повел их в зал для служения. Из других дверей в зал вошел Государь и двумя дочерьми. В зале, за аркой стояла уже Государыня и две дочери. Алексей Николаевич сидел в кресле. Дальше передает сам священник: