— А Гурджиев? То, что я прочитала о нем, звучало… скажем так, устрашающе. Он тоже состоял в братстве?

— Об этой фигуре споры идут до сих пор. В конце девятнадцатого — начале двадцатого века он колесил по Азии и странам Средиземноморья в поисках древних знаний. Скорее всего, хотел использовать их, чтобы эффективнее манипулировать людьми. В тысяча девятьсот двадцатом году он услышал о схеме характеров Kellia и отправился в Египет, но магистра там не застал. Ему удалось найти одного из посвященных. Втершись в доверие, он выпытал у него часть информации, к счастью, далеко не всю. Однако даже того, что он узнал, хватило, чтобы создать себе образ великого гуру. Но он не ведал главного, поэтому не смог провести по пути духовного роста ни одного из своих учеников.

— Теперь все ясно…

Мало-помалу Фирмен рассеял все мои тревоги. Оставался вопрос о моем вступлении в братство… Но перед этим я хотела узнать, почему он избрал такую странную тактику.

— Зачем заставлять ученика примерять все характеры, вместо того чтобы сразу объяснить, какой путь предстоит пройти?

Старик улыбнулся:

— Евагрий говорил: «Видеть свет и говорить о свете — это разные вещи». Мы склонны обвинять внешний мир в своих бедах или же искренне верить, что получили самый неудачный характер… И конечно, нам кажется, что это невозможно изменить. Только примеряя другие типы личности и проживая их всем своим существом, ты понимаешь, что ни один из них не лучше и не хуже, что страдают все, а духовный рост — единственный способ выйти из этого ада.

Он замолчал. Некоторое время мы сидели, не проронив ни слова.

Духовный рост как единственный способ выхода…

Я постаралась хорошенько запомнить эти слова.

Пришло время решить главный вопрос.

— Меня раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, я чувствую, сколько доброты и заботы заключено в ваших словах, с другой — мне неприятно, что я вступила в братство, лишь благодаря удачно расставленной ловушке…

Он тяжело вздохнул:

— Мне тоже неприятна эта ситуация…

— Как? Я думала, вы очень довольны собой!..

Он снова вздохнул, а потом долго хранил молчание.

Я не сводила с него глаз.

— Дело в том, что я последний великий магистр, наследник династии, существовавшей с шестого века. Но это еще не все. Я последний из ныне живущих членов братства.

— Как это?

— Сегодня в братстве состою только я один.