Светлый фон

Прижавшись к скалам справа и слева от входа в пещеру, ребята около получаса простояли в напряженных, окаменевших позах. Дым в изобилии тянулся в пещеру, но оттуда не доносилось ни звука.

Постепенно ребята расхрабрились, напряженное состояние прошло. Стал затухать и костер.

— Значит, подох, — объявил Ашот.

— Что ж, — не двигаясь с места, сказал Гагик, — прикажи — и я войду внутрь, сдеру с него шкуру.

— Ну-ну, не хвастай! — улыбнулся Ашот. — Знали мы одного такого Храброго Назара.

— Ах, так?

Гагик сунул в отверстие пещеры дубинку, застучал ею о стены и крикнул:

— Эй, ты! Выходи-ка, я по твою душу пришел!

Ободренные выкриками Гагика, Шушик и Саркис тоже приблизились.

— Асо, наломай веток! — крикнул Ашот.

Через несколько минут, вооруженные пылающими смолистыми ветвями ели, ребята вошли в пещеру.

— Идите, не бойтесь, — подбадривал товарищей Ашот. — Огня ни один зверь не выносит.

Узкий вход в пещеру вел в коридор, который довольно круто поднимался вверх. Он то расширялся, образуя просторные, высокие площадки, то сужался так, что ребята с трудом протискивались.

Иногда ход разветвлялся, и часть ответвлений завершалась тупичками. На полу и среди камней кое-где виднелись полоски желтоватой глины, а с потолка свешивались известняковые образования — сталактиты.

По всей длине прохода, в боковых ветках и особенно во впадинах стен валялись кости разных животных.

С первой площадки, где костей было больше всего, боковой ход вел куда-то в глубину, но проникнуть туда ребята не смогли — он был слишком узок. А между тем там виднелись целые остовы животных.

Когда Ашот осветил своим факелом внутренность этого грота, изумление, смешанное с ужасом, охватило ребят: столько тут было белых костей, черепов, скелетов, необычайно длинных рогов порой совершенно незнакомых, должно быть, давно вымерших животных. Настоящее кладбище!

Но вот ветви ели, треща и шипя, потухли, и ребята остались во мраке. Лишь далеко позади виднелась тусклая полоска света, пробивавшегося во входное отверстие.

Ребята умолкли.

— Вернемся, — сказал Ашот.