Видели бы его выражение! Сморщился, не ожидал удара, злой.

– Не те мне попадаются! – орет. – Идите все к Клочкову! Не хотите меня слушать! Я вам добра желаю!

– Нашли с кем работать, – говорю, – я еще из ума не выжил!

– Кто ты такой?! Кто ты?! Какое ты имеешь право держать ноги шире, кто тебе такое право дал? Балбес ты!

Я снял перчатки, бросил их на ринг.

– За такие слова… Прекратите оскорблять!

Ругал он всех, никто не обижался. Да он и не хотел обидеть. Очень уж старался и перебарщивал. Да и я не реагировал, а тут не выдержал.

А он мне опять свою рожу подставляет:

– Ну, ну, ну, дай мне еще…

Разве можно на него обижаться!

– Оскорбишь человека, так он злее становится, ух! Как тигр, лев, бросается! Я буду вас, ребята, оскорблять, но вы не принимайте близко к сердцу… Давай, давай, Касумов ждет тебя, давай! Надевай, надевай перчатки, Володя, и ноги уже…

И ребята кричат мне, нечего, мол, дурака валять, обиды выставлять.

Лезу под канат к своим перчаткам.

– Бокс!

И-И с песочными часами следит за нами. Замечаний про ноги не делает, хотя я «уже» и не собираюсь.

И вдруг Касумов буквально отделился от пола, ноги его взлетели вверх. Удара я и не заметил, но он был! Второй раз за всю жизнь! Таким же ударом сбил я Гарика, без сомнения! Наверное, правой, ну да, я бил правой… Каким же ударом я сбил его?

Поднимается с полу Касумов, но не сразу. Вид у него обалделый. Еще бы! Во дал! Пристали ко мне со своими ногами, при чем здесь ноги!

Ребята ахают. Смотрят на меня как на диковинку. Такой удар у нас еще никому не удавалось провести. Хотя на тренировках сильно бить не обязательно своего товарища, но все равно все сильно бьют, разгорячась.

– Это еще ничего не значит, – говорит И-И, делая вид, что ничего не произошло.

Касумов уже оправился, сидит на скамейке задумчивый.