К этим религиозным соображениям можно добавить и некоторые политические причины, которые лежали в основе российского интереса к Палестине. Лондонские конвенции 1840 и 1841 годов несколько ослабили престиж России на Ближнем Востоке и Балканах, передав решение политических проблем в руки других европейских держав и Турции. Тогда Россия стала искать новые формы своего присутствия в этом регионе. Еще в 1838 году в Палестине побывал камергер А.И.Муравьев. Перед ним стояла задача — ознакомиться с состоянием политической и церковной жизни в Сирии и Палестине. В его докладе-отчете, представленном в российское дипломатическое ведомство, была следующая фраза, которая объясняла все последующие действия русского правительства в Палестине:

”Как французские короли объявили себя покровителями всех франков, поселившихся на Востоке, и всех католических общин, хотя в большинстве монахи только их единоверцы, но не их подданные, было бы справедливо и благоприятно для восточных дел, если бы русский император удостоил принять под свое особое покровительство Святые места, хотя бы только храм Гроба Господня, пещеру Богородицы в Гефсимании и Вифлеемскую церковь”.

Активная деятельность западных держав на Ближнем Востоке сопровождалась пропагандой католицизма и протестантизма в Палестине. Это не было не замечено в России и стало дополнительным аргументом в пользу желания действовать в защиту православия. ”Бедствия христианской церкви, — писал вице-канцлер К.В.Нессельроде в июне 1842 года в докладе Николаю I, — зависят не от одного лишь мусульманского владычества, они также имеют причины: 1) стремление католиков и протестантских миссионеров к распространению своих вероисповеданий; 2) недостаточность нравственных и материальных средств греческого духовенства”. Петербургский кабинет признал полезным ”присутствие в Иерусалиме благонадежной образованной особы из российского духовенства”.

В развитие этого решения в 1843 году за счет министерства иностранных дел России в Иерусалим под видом паломника Синодом был направлен архимандрит Порфирий Успенский, знакомый с ситуацией на Ближнем Востоке. В Центральном государственном историческом архиве (в Санкт-Петербурге) хранится ”Дело о назначении стоящего при Венской миссии архимандрита Порфирия в Иерусалим в виде поклонника для поддержания на Востоке православия…”. В своих донесениях Синоду, которые последний передавал в российский МИД, Успенский настойчиво рекомендовал правительству России открыть в интересах русских паломников и православия в Иерусалиме русскую духовную миссию. В 1847 году постановлением Синода была учреждена Русская духовная миссия, которая 17 февраля 1848 года прибыла в Иерусалим. В ее составе был кроме Порфирия Успенского иеромонах Фесфан Говоров и два студента — Н.Крылов и П.Соловьев.