Бела Лугоши в фильме «Дракула» (1931)

6) Двойник может являться во сне или как бы во сне, то есть представать перед просыпающимся героем словно в продолжение сна. Так возникает перед Гильгамешем Энкиду (во сне: сначала в виде падающего с неба камня, затем – в виде падающего с неба топора), перед Раскольниковым – Свидригайлов в «Преступлении и наказании» [180], перед Обломовым – Штольц [181] в романе Гончарова «Обломов» («Обломов очнулся: перед ним наяву, не в галлюцинации, стоял настоящий, действительный Штольц»), перед Николкой – Лариосик (Ларион Ларионович) в романе Булгакова «Белая гвардия» – кстати сказать, с птичьей клеткой («Я птицу захватил с собой, – сказал неизвестный, вздыхая, – птица – лучший друг человека»).

Рене Магритт. Терапевт. Здесь, помимо птичек-антиподов (и клетки – закрытого пространства, утробы людоеда), очевидны как нечеловеческая природа двойника, так и некоторые характерные его приметы: шляпа (вместо снятой головы), котомка (обычно знак чрева, утробы – но здесь похожая и на снятую, безглазую голову), трость (вместо жертвенного ножа)[182] и покрывало (аналогичное по роли плащу, шубе, расстегнутому пальто – вариантам съемной и подлежащей обмену звериной шкуры) [183]

7) Герой встречает двойника-антипода в виде экзотического (чаще всего восточного) чужеземца (перса, монгола [184], просто смуглого человека, человека с узкими глазами). На самом деле это вариант «тени» (о чем говорит смуглость, иногда – высокий рост).

Кадр из фильма Джима Джармуша «Мертвец» (1995). Индеец, назвавшийся «Никто», – двойник-антипод главного героя (бухгалтера Уильяма Блейка [185]). Полосатая раскраска делает лицо индейца темно-светлым (в черно-белом фильме все предстает как соединение, чередование света и тьмы) и обещает герою опыт смерти [186]