– D’accord, – согласилась Ма. – Давай сюда свое пальто. Пойду, повешу вместе с моим.

Я отдала ей пальто, а сама заторопилась по коридору на нашу просторную уютную кухню: в детстве это было мое любимое место в доме. Когда я болела, то самой большой наградой для меня было позволение спуститься вниз и побыть какое-то время вместе с Клавдией. Я тут же бралась помогать ей готовить, а Ма в это время занималась какими-то другими делами.

– Знаешь, Клавдия, если бы запахи можно было закупоривать в бутылочки, то я обязательно купила бы себе бутылочку с запахом твоей кухни, – сказала я, заходя на кухню и целуя экономку в щеку. Клавдия тотчас же отвернулась от кастрюли, в которой помешивала какой-то очень вкусно пахнущий суп. От моих слов ее морщинистое лицо расплылось от удовольствия.

– Тогда нам пришлось бы выпускать целую серию самых разных запахов, потому что даже в течение одного дня на кухне могут витать самые разные запахи. – Клавдия наполнила чайник водой и включила его.

– Ты видишь, Клавдия? Я уже спустилась вниз. И даже выходила вместе с Ма на небольшую прогулку.

– Вижу, вижу. И я только рада этому. Я тоже думаю, что тебе нужен свежий воздух. А Марину, как и большинство парижан, свежий воздух просто ужасает.

Я уже привыкла к уничижительным выпадам Клавдии в адрес французов. Будучи немкой, да еще в преклонных годах, не так-то просто избавиться от застарелой вражды. Как сказали бы сами французы, такая своеобразная дань этикету, de regueur.

– Трудно тебе сейчас… работается без папы? – спросила я у нее.

– Конечно, трудно, Тигги. Еще как трудно. Нам всем сейчас приходится трудно. Без твоего отца дом потерял свою душу… Я…

Впервые за всю свою жизнь я увидела Клавдию на грани слез. И хотя мои отношения с нашей экономкой были гораздо более тесными и доверительными, чем у других моих сестер, еще никогда я не видела ее в таком эмоциональном состоянии.

– Хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому, – бросила она и жестом указала мне на стул, потом поставила передо мной тарелку с двумя сдобными булочками и небольшую вазочку с вареньем.

– Чтобы Па Солт был жив, да?

– Да, именно это я и хотела сказать.

Но тут на кухню вошла Ма, и Клавдия сразу же нацепила на себя свое обычное непроницаемое выражение лица.

– Чаю? – обратилась она к ней.

Через пятнадцать минут Ма настоятельно потребовала, чтобы я вернулась к себе и прилегла немного отдохнуть. Увидев, как она достает ключ от лифта из коробочки для ключей, стоявшей рядом с дверью, я тут же почувствовала себя заключенным, которого снова насильно водворяют в камеру. В холле я примостилась у Ма за спиной и внимательно наблюдала за тем, как она отпирает дверь в панели, а потом сдвигает ее в сторону. Потом проследила, как именно она открывает дверь, чтобы попасть в кабинку лифта.