Из-за Юры они не уехали во Владивосток в эвакуацию.

Прямо на вокзале он, двенадцатилетний,

последний в семье мужчина,

(отец – на Беломорканале,

отчим – на фронте)

сказал, что не поедет,

а останется бить врага,

бить врага.

Я не могу представить, как бабушка

протащила артефакт через войну, плен,

советское, постсоветское.

Я смотрю на рог,

я не знаю, что мне с ним делать,

он протягивает мне свою потрескавшуюся ладонь

с дырой от пули посредине.

Я танцую, да,

но эта война ко мне гораздо ближе,

но не таким образом ближе, как бряцают власти,

они, да, нас даже не представляют.

Я чувствую эту войну внутри своей головы,