Подобный подход позволяет обозначить несколько проблем.

Первая проблема — неопределенность терминологических границ понятия «утопия». Уже отмечавшийся скепсис по отношению к глобальным проектам автоматически зачисляет их в разряд утопических. Если сегодня я напишу, что через 25 лет будут основаны колонии по добыче полезных ископаемых на Луне, то моя фраза будет восприниматься как верный прогноз или как утопическая фантазия в зависимости от того, будут построены такие колонии или нет. В значительной степени активная «утопизация» связана с тем, что гуманитарные дисциплины изучают нереализованные образы будущего. С одной стороны, это понятная позиция: реализованный образ будущего есть настоящее. С другой стороны, при изучении образа будущего исследователь отталкивается от собственной точки зрения. В любом гуманитарном проекте человеческий фактор играет существенную роль, но при «утопизации» он является определяющим, что приводит к нарушению исследовательской этики, поскольку происходит трансляция знания из современности в прошлое.

Большая советская энциклопедия определяет утопию как изображение идеального общественного строя, лишенное научного обоснования[3]. Естественно, в момент написания статьи в энциклопедию подразумевалось, что научно обоснованный проект будущего общественного строя возможен только в рамках марксистско-ленинской идеологии, сейчас же именно «коммунизм» рассматривается как один из главных утопических проектов. «Идеальное» является одним из доминирующих при определении специфики утопии. Можно сместить акцент и сделать упор не на идеальный характер, а на принципиальную невозможность реализации проекта. Если некая идея при всей своей идеальности может быть реализована, то ее некорректно определять как утопию. Но если она не реализуется без сверхординарных допущений, то даже при ее неидеальности такая идея может быть рассмотрена как утопическая. К. Мангейм, анализируя идеологию и утопию, приходит к выводу, что и то и другое связано с представлениями, осуществление которых, с точки зрения их носителей, принципиально невозможно. Но идеология стремится к сохранению существующего порядка, а утопия направлена на его преобразование[4].

Для Ж. Дерриды существует разница между «l’avenir» и «le future» — «грядущим» и «будущим». Одно для него связано с определенностью, а другое — с непредсказуемостью. Соглашаясь с ним, предложим собственное развитие его идеи. Существует будущее, в реализации которого человек не сомневается, и есть будущее вероятностное. Например, подбрасывая монету вверх, человек не сомневается, что она упадет вниз. Вероятность обратного события в обычных условиях крайне низка, и человек ею пренебрегает. Но человек не знает, какой стороной монета упадет. Выбирая один из вариантов, он тем самым конструирует желательное будущее, то есть он знает, что монета может упасть другой стороной, но в его персональном грядущем монета падает нужной ему стороной.