— Ниоткуда. Он построен здесь. Ты смеешься или в самом деле ничего не слышал о новой экспедиции Эрика де Бишоп? На этом страшилище под названием «Таити-Нуи» он вместе с четырьмя другими сумасшедшими собирается в начале ноября отправиться в Чили. У нас на Таити вот уже несколько месяцев только об этом и толкуют.

Пароход уже подходил к причалу, и наш разговор был прерван шумной толпой встречающих. Они обнимали меня и мою жену и по таитянскому обычаю нанизывали на нас множество венков и гирлянд из живых цветов, от которых мы начали задыхаться. Толпа друзей ожидала нас и на самой пристани. Закончив все формальности с документами в таможне, мы сели в ожидавшее нас такси. Мы буквально утопали в венках, и все-таки, когда я проезжал мимо пристани, мне удалось, хотя и мельком, увидеть желтый бамбуковый плот.

Этого было вполне достаточно, чтобы дать волю фантазии.

— Странно, как ты сразу не догадался, что это плот твоего лучшего друга Эрика, — усмехнулась Мария-Тереза, моя жена. Мы ехали в это время через пальмовые рощи, начинавшиеся сразу за чертой города.

Она была права. Конечно, я должен был сообразить, что на Таити мог выдумать нечто подобное только такой неисправимый искатель приключений, каким был Эрик де Бишоп, живое воплощение знаменитой серии художника ОA[2]. «Человек, который делает все, что ему взбредет в голову». Я сказал «искатель приключений» потому, что это самое подходящее определение для Эрика. Надеюсь, оно не вызовет неправильных представлений, будто он плохо воспитан, или беден, или вышел из простых людей. Эрик был настоящим аристократом и по своему внешнему виду, и по манерам, и по происхождению; несмотря на фламандскую фамилию, он был сыном французского чиновника. Сам он ни когда не называл себя бароном, хотя и унаследовал этот титул, но всякий раз, когда мне приходилось слышать, как некоторые величали его бароном, я невольно вспоминал другую знаменитость — барона Мюнхгаузена. У Эрика бывали самые невероятные приключения, только в противоположность Мюнхгаузену все они случались в действительности. И, что, конечно, менее важно, все значительные приключения Эрика происходили на море. Он любил море так же безрассудно и страстно, как некоторые мужчины любят желанных женщин. Но, к сожалению, это была любовь без ответа, так как большая часть его многочисленных плаваний кончалась катастрофой. Пожалуй, уже раз десять его спасали от преждевременной, но, казалось, верной смерти в волнах океана.

Такая необыкновенная страсть к морю была замечена родителями Эрика еще в годы его юности. Естественно, что они встревожились и сделали попытку вмешаться в судьбу сына, отправив его учиться на гидрографа. Они были уверены, что большинство способных гидрографов кончает свою карьеру начальниками канцелярий в гидрографическом управлении. Как Эрик и опасался, это была типичная чиновничья служба, поэтому, когда началась первая мировая война, он, не раздумывая, предложил свои услуги флоту и принял командование тральщиком. А через несколько дней тральщик был потоплен в Ла-Манше немецкой подводной лодкой. Плавать 24-летний капитан не умел и был спасен в самую последнюю минуту французским патрульным судном. Дальнейшая служба на флоте показалась Эрику настолько однообразной и бедной событиями, что он решил перейти в только что зарождавшуюся тогда авиацию. Но это не значило, что он расстался с морем. Наоборот, да простят мне неуместную шутку, его контакт с морем стал более тесным; однажды, когда Эрик находился в разведывательном полете над Средиземным морем, испортился мотор, и самолет с 800-метровой высоты упал в море. Летчику. другого разведывательного гидроплана удалось спуститься и до прихода спасательной лодки удержать на волнах потерявшего сознание Эрика. До самого конца войны он пролежал в госпитале.