Скорпионы на свет не шли, а если случайно во время ночного путешествия и попадали в полосу света, то останавливались, надолго замирая в неподвижности в боевой позе готовности к обороне, поблескивая панцирем с занесенным над головой ядоносным хвостом.
Летели во множестве маленькие комарики-галлицы с нежными тонкими усиками и, обжигаясь о горячее стекло фонаря, тут же падали. Вместе с ними прилетали и крохотные бабочки-моли, размером не более трех миллиметров. И много других различнейших обитателей пустыни появлялось на свет фонаря, обогащая наши коллекции. Нередко было так, что, собираясь перед сном почитать книгу, приходилось откладывать ее в сторону и приниматься за ловлю насекомых — ночных гостей. А гости все прибывали и прибывали, да порою так их было много, что о чтении и думать не приходилось.
В изнурительном зное пустыни многие ухитряются жить в сравнительно прохладном климате: днем спят, спрятавшись в тенистых и прохладных уголках, а ночью бодрствуют.
Белое безмолвие
Весною сюда в глубокое понижение между холмами как всегда сбегалась талая и дождевая вода, и получалось временное озерко. Жаркое летнее солнце высушивало воду, и на месте озерка возникала большая, ровная как стол, белая площадь солончака. Поверхность его мягкая, влажная, и лапы пробежавшихся ночью волка и джейрана оставили четкие отпечатки. Солончак сверкает на солнце и, наверное, поэтому небо над ним кажется особенно синим, а берега, поросшие редкими саксаульчиками — темно-зелеными.
Солончак мертв, нет на нем никакой жизни. И все же, выбравшись из пустыни, поросшей засохшими колючими растениями, приятно прогуляться по этому белому безмолвию. Здесь тихо. Лишь иногда прошумит в ушах слабый ветерок. Вдали от берега на солончаке расположен сложенный из черного щебня островок. Я иду к нему и неожиданно вижу: от островка к берегу высохшего озера мчатся с величайшей быстротой, будто подгоняемые ветром, черные соринки. Да и соринки ли? Конечно, нет!
Это муравьи-бегунки один за другим отправились на охоту со своего крошечного владения на Большую землю. Среди черного, прокаленного солнцем щебня виден светлый холмик земли, вынесенной из подземных ходов муравейника. На острове диаметром не более десяти метров растут лишь пара чахлых кустиков солянок боялыша, и больше — никакой жизни. Странное поселение! Островок оставлен позади, и меня вновь окружает со всех сторон белая площадь. Но почему она вся в мелких бугорках? Это тоже выносы почвы. Под каждым бугорком чья-то норка, их несколько миллионов, и в каждой кто-то живет. Кто бы мог подумать, что здесь есть жизнь, хотя возможно и замершая на долгое время засухи.