Самость вступает в наличное бытие как самость; дух, достоверно знающий себя, существует как таковой для других; его непосредственные поступки не обладают значимостью и не действительны; не определенное, не в-себе-сущее есть признанное, а единственно себя знающая самость как таковая. Стихия устойчивого существования есть всеобщее самосознание; то, что вступает в эту стихию, не может быть результатом поступка; последний не удерживается в ней и не сохраняет в ней постоянства, лишь самосознание есть то, что признано и что приобретает действительность.

(β) Язык убеждения

Тем самым мы снова встречаемся с языком как наличным бытием духа. Он есть сущее для других самосознание, которое непосредственно как таковое имеется налицо и, будучи «этим», всеобще. Он есть отделяющаяся от себя самой самость, которая становится для себя предметом как чистое «я = я», и в этой предметности в такой же мере сохраняет себя в качестве этой самости, как и сливается непосредственно с другими и есть их самосознание: она точно так же принимает себя на слух, как и ее принимают на слух другие, и это принимание на слух (das Vernehmen) и есть наличное бытие, ставшее самостью.