Глава 23

О покаянии, которое в смертный час уже не принесет пользы

Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небес, — так говорит божественный Иоанн Предтеча в Евангелии от Матфея. И ниже сказано: Уже секира лежит при корне деревьев. Всякое дерево, не творящее добрый плод, вырубался и бросается в огонь. Думаем, что написанного достаточно, чтобы умилилось даже самое жестокое сердце и пришло к покаянию.

Но некоторые невежды откладывают на потом. Они говорят: «Пусть пройдет еще немного времени, и тогда мы вернемся на правильный путь». О, безумие! Сегодня им представляется трудным отбросить грех, а «со временем» им должно стать легче? Это одно из коварных изобретений беса: оттянуть время, пока не придет смерть, и ты не умрешь нераскаянным. Подумай, несчастный, над заблуждением, исходящим от змия, и пойми истину.

Если сегодня тебе кажется трудным покаяться, как ты сможешь это сделать в будущем, непрерывно находясь в грехе? Как ты его оставишь, когда привык ко злу? Естество твое уже расслабилось, бес имеет над тобой большую силу, а ты все дальше отдаляешься от Бога. Неужели тогда тебе будет легче вести добродетельную жизнь, живя среди стольких трудностей, делая грех? Чем сильнее ты грешишь, тем больше делаешь шагов в сторону от пути добродетели. — И разве тебе будет легко вернуться на него, уйдя на расстояние стольких дней?

Такой предлог, несомненно, исходит от отца лжи, который никогда не говорит правду. Человек, втыкающий в доску гвоздь, когда бьет по нему молотком, крепче вгоняет его. Так и мы всякий раз, когда грешим, укореняем грех в нашей душе все глубже, как гвоздь под молотком, а затем его очень трудно оттуда выдрать.

Мы знали некоторых стариков, потративших юность на лукавые деяния, но и старость их также была замарана невоздержанностью прежней жизни. Пусть даже старость не требует греха, и самой ее природе он уже отвратителен, но оба состояния бывают побеждаемы тиранической силой «злого обычая» (дурной привычки). Эти наклонности не имеют предела их завершения, не излечиваются. Привычка уже укоренилась и стала природой, стала инстинктивной и внутренней, дойдя до мозга костей. И только смерти под силу ее исцелить и вырвать с корнем. Это и обозначил Господь в поднятии четверодневного Лазаря, ожившего с великим шумом (а других Господь восставлял с легкостью), чтобы нам дать знать, сколь дивно, когда воскресает умерший много дней назад и уже смердящий, то есть давно привыкший ко греху. Согласно Августину, четыре дня можно считать так: (1) наслаждение от греха; (2) допущение греха; (3) совершение греха; (4) привычка ко греху. Кто дошел до этих пределов, он и есть четверодневный мертвый. Он не сможет восстать иначе, кроме как сильным голосом учителей и слезами.