— И ты полагаешь, что тебя за такое уволят?

Женщина смотрела на Гейл, не моргая.

— Нет, я так не думаю. — Она отбросила стопку бумаг на стол. — Что со мной не так? Я по нескольку раз прочитала все ваши книги, но собиралась задавать вопросы, которые мне навязали. В вашей последней книге мне больше всего понравились слова о том, что ожидания других людей сдерживают нас, словно поводья. В колледже вы были кумиром для всех нас. — Она прижала ладонь к груди. — Знакомство с вами — лучший подарок на Рождество.

— Рождество?

— До него ведь всего несколько недель. Обожаю этот праздник. А вы?

Гейл ненавидела этот праздник. Ей не нравилось, что все закрывается, не нравились толпы на улицах и безвкусные украшения. Не нравились прилипшие кусочками клейкой ленты воспоминания.

— Разве ты не достаточно взрослая, чтобы так радоваться Рождеству?

— Вовсе нет, — рассмеялась Рошель. — Обожаю, когда собирается вся большая семья. Наряжают огромную елку. У камина раскладывают подарки. Знаете, такие вещи…

Гейл повернулась к визажисту, державшему в руках помаду:

— Только не этот ужасный коричневый. Возьмите красную.

— Но…

— Красную. Губы не должны быть невыразительными, будто размазанными. Я желаю видеть себя с красной помадой. У меня в сумочке есть как раз подходящего цвета.

Суета, препирательства, и наконец нужная помада найдена. Гейл не шевелилась, ожидая, когда визажист закончит работу.

— Не упусти возможность, Рошель. Хватайся и используй ее. Если ты понравишься зрителям, начальство не станет тебя от них прятать.

Все. Дело сделано.

У Гейл был талант вдохновлять, и ей нравилось давать людям шанс, которого не было у нее самой. Остальное зависит только от них.

— Пять минут, мисс Митчелл. — Режиссер окинул взглядом полки книжного шкафа. — Позволите нам, когда закончим, сделать несколько снимков в рекламных целях?

— Сколько пожелаете. — Она будет только рада, если история ее жизни кого-то вдохновит и поддержит. Женщины должны осознать, какая сила в них заложена.

Рошель склонилась ближе: