— Вы оказались правы, мистер Питер: посылка потянула ровно пятнадцать килограммов.

— Приятно слышать, — отвечаю я.

— Вероятно, вам станет еще приятнее, когда я вас уведомлю о содержании посылки. Пятнадцать килограммов чистого крахмала, мистер Питер.

— Вы уверены? — спрашиваю я, не выказывая удивления.

— Абсолютно. И текст шифрованной телеграммы у меня в кармане. Я показал бы вам ее, но в этом нет надобности.

— В сущности, все возможно, — говорю я, немного подумав. — Старина Дрейк однажды выкинул подобный номер. Только тогда крахмала было десять килограммов.

— Да, мне это известно, — кивает Мортон. — Но в данном случае это не номер старины Дрейка. Нам досконально известно, что с исходной базы в Варну был отправлен героин, а не крахмал. И совершенно ясно, что героин превратился в крахмал по пути из Варны.

— Странно…

— Странно может быть для нас. Но не для вас. Однако теперь странное для нас становится легко объяснимым.

— Не смею интересоваться вашими гипнозами, — пытаюсь выиграть время я, — могу сказать только то, что говорил в свое время Дрейку: мои люди абсолютно не интересуются вашим героином. По той простой причине, что использовать его в Болгарии нет никакой возможности.

— Знаю, знаю, я уже слышал об этом от вас, — довольно нетерпеливо прерывает меня Мортон. — Я даже был склонен вам верить. Только времена эти безвозвратно прошли, мистер Питер.

Он смотрит на меня в упор, в его тяжелом взгляде светится откровенная злоба.

— Мы думали, что имеем дело с бандой контрабандистов, тогда как, в сущности, это была ваша разведка… Мы совершили ошибку… Роковую ошибку, надо признаться…

— Разведка? — спрашиваю я наивно. — Вы думаете, что органы разведки будут тратить время на какую-то торговлю наркотиками?

— Но вы тоже совершили роковую ошибку, мистер Питер, — продолжает американец, пропуская мимо ушей мое замечание. — Верно, вы очень удобно устроились в тылу противника. Только забыли обеспечить себе выход на случай крайней необходимости. И теперь вы заплатите за все. Или получите по заслугам, — если для вас предпочтительнее такой оборот речи.

— И вы еще осмеливались упрекать меня в подозрительности… — произношу я с горечью.

— Да, вы подумали о выходе лишь тогда, когда все двери были уже крепко заперты, — продолжает развивать свою мысль Мортон, — и хотя я не питаю особой слабости к юмору, меня просто разбирает смех, когда я вспоминаю ваши наивные попытки получить визу, причем не через кого-нибудь, а через меня. Для путешествия, которое вам предстоит, у вас не будет абсолютно никакой необходимости в визе, мистер Питер!