– Вон, у мыса.

Владик снова поморгал. И различил наконец правее мыса улетающий клипер. Он казался теперь совсем небольшим – как модель в Корабельном музее.

– Ушел, – сказал Владик. И заплакал от боли и от горечи.

– Наверно, он не смог опуститься, – вздохнула Ника. – Он ведь родился в воздухе, значит, и будет навсегда воздушный корабль. Волшебный.

Владик продолжал плакать.

– Ну-ка встань, – сказала Ника.

Всхлипывая, он встал.

– Здорово ты треснулся, – заметила Ника. – Ладно, перестань. Пройдет.

– Дура ты, – всхлипнул Владик. – Что пройдет? Мастер не будет делать новую бутылку. И Гоша не вернется…

– Ну… почему не вернется? – неуверенно сказала Ника. – Корабль-то есть. По-моему, Гоша уже там.

Владик забыл про боль.

– Откуда ты знаешь?

– По-моему, я видела… На корме…

– Гошу?

– Я же не знаю: Гоша там или кто. Но кто-то был…

– Врешь, – сквозь слезы сказал Владик.

Ника вскинула в салюте руку с зажатой рогаткой:

– Честное железное, надежное-якорное: видела, как мелькала на корме тельняшка.

Владик опять всхлипнул, но уже обрадованно.

– Перестань реветь, – сказала Ника. – Ох и нытик ты, честное слово…