Владик усмехнулся:

– Когда я маленький был, меня пугали: если буду ругаться или что-нибудь нехорошее говорить, язык посинеет и отвалится…

– А что я такое нехорошее сказала?

– То, что Гоша не вернется! Разве не говорила?

– Я же не точно. Просто я сомневалась, – примирительно сказала Ника.

– А теперь? – быстро спросил Владик. – Сомневаешься?

Ника подумала и осторожно призналась:

– Немножко…

– Он вернется, – тихо сказал Владик.

– Обяз-зательно, – подал голос Тилька и стукнул в барабан.

– Ну и хорошо, – отозвалась Ника.

– По-моему, он вернется… – Владик остановился. – А как же иначе? Я же ему рифму придумал.

Ника молчала, будто не решалась спросить. Но через минуту все же спросила:

– А… что за рифма?

Потом отвернулась и стала щелкать рогаткой по головкам белоцвета.

«Ни единому человеку не скажу», – вспомнил Владик разговор с Гошей.

«Ну, почему ни единому. Надежному-то можно. Если он… это самое… скажем, твой хороший друг».

Владик опять взялся за Никино плечо. И сказал: