Выход за рамки рассматриваемого в работе круга текстов, вероятно, позволил бы пополнить картину рядом аналогичных свидетельств, но изучение контактов представителей двух обществ в годы Смуты во всем их многообразии — особая задача, которая не может решаться в рамках данного текста.

Все же этот опыт контактов заслуживал бы здесь хотя бы краткого упоминания, так как, поскольку этот опыт противоречил жестким характеристикам, характерным для образа поляка в большинстве историко-литературных произведений о Смуте, он должен был смягчать их воздействие на сознание русского общества.