Лир покинутой Дампьером, который под начальством герцога Шартрского командовал одной из двух колонн центра. Там же Дюмурье узнал, что левый фланг, совершенно расшатанный, вновь перешел Нете и бежал до Тирлемона, а Дампьер, лишившись прикрытия, отступил на тот самый пост, который занимал утром до сражения. Тогда Дюмурье поскакал во весь опор, едва не попал в руки австрийским уланам, около полуночи появился в Тирлемоне и застал там Миранду, который расположился в двух лье от места сражения и никак не соглашался двинуться вперед, несмотря на увещания Валенса, перенесенного туда из-за ран.

Генерал Миранда, с утра вступивший в Орсмал, был атакован в ту минуту, когда неприятель вновь занимал все отобранные позиции. Большая часть неприятельских сил ударила в его крыло, которое, состоя отчасти из добровольцев, разомкнулось и бежало до Тирлемона. Миранда, увлеченный беглецами, не имел ни времени, ни сил опять собрать и выстроить их, хотя Мячинский пришел к нему на помощь с отрядом свежих войск. Что касается Шаморена с третьей колонной, он простоял в Заутлеу до вечера и только к концу дня решился возвратить в Бинген, откуда вышел утром.

Таким образом, французская армия оказалась разобщенной – часть на одном берегу Нете, часть на другом, – и если бы неприятель не был утомлен упорным сражением и захотел воспользоваться своими преимуществами, то мог прорезать французскую линию, уничтожить правый фланг и обратить в бегство подавшийся уже левый. Дюмурье, не пугаясь, хладнокровно решился на отступление и со следующего же утра стал к нему готовиться. Для этого он постарался подбодрить крыло Миранды, намереваясь двинуть его вперед, чтобы задержать неприятеля слева от линии, пока центр и правый фланг попытаются переправиться через Нете. Но эта часть войска, приведенная в уныние вчерашним поражением, двигалась с трудом. К счастью, Дампьер, в тот же день с одной из колонн центра перешедший Нете обратно, поддержал движение Дюмурье и выказал мужество и сметливость. Дюмурье, всё время лично присутствовавший среди своих войск, всячески ободрял их и решил вести на возвышенность Воммерсом, занятую ими еще накануне, до начала сражения. Австрийцы потом поставили там несколько батарей и поддерживали убийственный огонь.

Дюмурье сам становится во главе своих солдат, втолковывает им, что лучше попытаться атаковать, нежели выносить постоянный огонь, что они отделаются одной горячей атакой, гораздо менее убийственной, чем такая холодная неподвижность перед неумолкающей артиллерией. Дважды он их двигает, и дважды, точно воспоминание о понесенном накануне поражении отшибло у них всякое мужество, они останавливаются и, вынося с истинно геройской твердостью огонь с высот, не имеют духа решиться на дело гораздо более легкое – атаку в штыки. Вдруг ядро сваливает лошадь Дюмурье, он падает и оказывается весь засыпанным землею. Испуганные солдаты уже готовы бежать, но генерал с чрезвычайной быстротой встает, садится на другую лошадь и не отпускает солдат с поля битвы.