Таких мер обыкновенно оказывалось достаточно: причина очередного вида брака скоро отыскивалась, затем устранялась, и заводская жизнь входила в свою колею. Но на этот раз выходило иначе: одна за другой шли недели усиленной изыскательской работы всего коллектива, а «мошка» все не исчезала. Положение становилось напряженным.

Тогда решено было усилить темпы авральных работ до возможного предела. Институт принял на себя ведущую роль. Состав бригады усилили рядом крупных работников. На заводе появляются А. А. Лебедев и В. А. Фок, В. Е. Тищенко, А. И. Тудоровский и И. В. Обреимов, В. Е. Грум-Гржимайло, А. И. Стожаров и др.

Бригада разбивается на смены, устанавливаются круглосуточные дежурства у печей. Строится обширный план крупных экспериментов в заводском масштабе. Часто опыт длится около 3-4 суток, и весь завод с волнением ожидает его результатов. Результат иногда приходит ночью. В ожидании его измученные исследователи спят где попало: на столах и на стульях, подложив под голову портфели, меховые шапки или свернутые халаты.

Внезапно дребезжит телефонный звонок. Это из стеклоплавильного цеха. Слышится голос мастера: «Проба!» Все срываются с мест и, на ходу натягивая шубы, сбегают с лестницы, пересекают двор. Впереди, поблескивая золотыми очками, бежит Д. С. Рождественский. Все столпились у стопудовой подъемной двери стеклоплавильной печи. Мастер, щурясь от нестерпимого жара, вынимает на тонком железном пруте через крошечное отверстие небольшую порцию стекающего струйками расплавленного стекла. Это и есть «проба». Все склоняются и, стукаясь головами, молча смотрят. На ярком оранжевом фоне горят тысячи и тысячи мельчайших звездочек. Это — «мошка», опять проклятая «мошка»!

Возвращаемся через двор, подымаемся в лабораторию и садимся за большой, обитый линолеумом стол. Над ним горит яркая лампа. В громадных химических колбах заваривается крепкий чай. На фильтровальной бумаге раскладываются бутерброды. Царит молчание. И вдруг раздается голос Дмитрия Сергеевича: «Ну что же, товарищи, не будем унывать, когда-нибудь да одолеем мы эту мошку. Илья Васильевич, что вы думаете относительно того, если мы в следующем опыте...» И очередное совещание начинается...

Это было горячее время! Кто пережил его, не забудет тех дней, тех знаменательных встреч у станка, у рабочего места, встреч науки и техники, рабочего, ученого и инженера. Никогда еще мы так много не думали и не читали о стекле, никогда столько не совещались, не участвовали в проведении таких интересных и изумительных по смелости опытов, осуществлявшихся в крупном заводском масштабе. Мы смело кидались то в одном, то в другом направлении, пытаясь найти ответ на мучивший нас вопрос.