Переворот 1688 г. привел к резкому возрастанию удельного веса как военной силы Англии, так и ее роли в системе европейских государств. Он исключил возможность проведения королевскими министрами внешней политики, не соответствующей воле парламента, что обеспечило его поддержку правительственной политике путем выделения нужных финансовых средств на ее осуществление. Вильгельм Оранский, занявший британский престол, не только ставил своей задачей устранение опасности абсолютистской и католической реставрации, сохранение власти парламента и протестантизма. Новый король стремился добиться прочного включения Англии в антифранцузскую коалицию, что соответствовало коренным интересам английской буржуазии и оказалось невозможным при Стюартах.

Но все это проявилось не сразу, а когда осенью 1688 г. события на континенте стали развиваться быстрыми темпами, Людовик XIV в ультимативной форме потребовал превращения Регенсбургского перемирия в постоянный мирный договор к 1 января 1689 г. В сентябре 1688 г. французские войска вторглись в Рейнскую область. Крепость Филиппсбург задержала осаждавших на месяц, до конца сентября, операция затянулась.

Уже в последние годы, предшествовавшие Нимвегенскому миру, одной из целей французской политики стали не просто территориальные приобретения, но «упорядочивание французских границ». В третьей четверти XVII в. большой прогресс был достигнут в области фортификации. Французская школа, возглавляемая знаменитым военным инженером маршалом Себастьяном Вобаном, стала первой в Европе. Хотя у нее не имелось ни одного принципа, который не был бы заимствован у итальянцев, голландцев или немцев, она сумела свести искусство фортификации к точным математическим правилам, к цельной системе и нашла методы умелого применения научной теории к самым разнообразным требованиям местности.

Под упорядочением границ в Версале понимали прежде всего ликвидацию анклавов, что позволило бы построить непрерывную цепь фортификаций, спланированную Вобаном и призванную надежно защищать Францию от не раз повторявшихся вторжений, особенно во время Тридцатилетней войны. Разумеется, это менее всего свидетельствовало об оборонительных планах — как раз наоборот, линия сильных крепостей должна была сковывать основные силы неприятеля, тогда как главная французская армия могла вести наступление в избранном ею направлении. Иными словами, опыт войны привел Людовика XIV к выводу, что его широких внешнеполитических целей было невозможно достичь без строительства такой системы пограничных укреплений. Однако создание линии крепостей требовало не столько отказа от отдельных анклавов, сколько дальнейшего «округления» французских границ, в частности путем аннексии имевшего важное стратегическое значение Страсбурга или графства Монбельяр, разделявшего вновь приобретенные Эльзас и Франш-Конте.