Приписываемые Людовику слова при принятии Филиппом V испанской короны о том, что «Пиренеи больше не существуют», если и были произнесены, то не «королем-солнцем», а испанским послом. Эти слова, однако, выражали общераспространенное мнение насчет последствий перехода испанской державы под власть принца из дома Бурбонов. Конечно, ни одна из европейских держав не была склонна примириться с подобным усилением могущества Франции. Впрочем, вначале казалось, что Людовику ценой второстепенных уступок удастся предотвратить складывание антифранцузского союза. Прежде всего целый ряд государств, включая Баварию, Португалию, Римский престол и герцога Савойского, признали Филиппа королем Испании, а за ними, хотя и крайне неохотно, последовали Англия и Голландия. Объединение французской и испанской короны создавало бы географически единый комплекс из Испании, Франции, Южных Нидерландов и большей части Италии, глава которого мог бы претендовать на гегемонию в Европе и вместе с тем на колониальную гегемонию.

Тем не менее первоначально и в Лондоне, и в Гааге влиятельные буржуазные круги не разделяли мнения Вильгельма Оранского, будто действия Людовика XIV делают неизбежной войну за испанское наследство. Им казалось, что нет достаточных оснований нести огромные издержки, связанные с войной, ради передачи испанского престола австрийскому эрцгерцогу. Ведь Филипп V был лишь третьим по счету наследником французского короля, а его старший брат герцог Бургундский мог иметь сыновей, что делало еще более проблематичной для Филиппа перспективу наследовать своему деду и объединить французскую и испанскую короны. Людовик попытался достичь соглашения с Веной, но натолкнулся на решительный отказ. Император Леопольд I считал, что после мира с турками в 1699 г. он избавлен от угрозы войны на два фронта, и твердо решил оспаривать у Людовика владение «испанским наследством». Но один император был не в состоянии противостоять Франции.

Однако рядом неосторожных шагов французский король сам сплотил своих врагов. Французские купцы были поставлены в привилегированное положение в торговле с испанскими колониями — к ущербу для голландцев и англичан. Баланс сил в Европе оказался подорванным, опасность нависла над важнейшими торговыми интересами Голландии и особенно Англии. Лондонское Сити заявило, что неизбежен крах торговли, а следовательно, и страны, если произойдет прочное объединение Франции и Испании. Поэтому расчет Леопольда, что в борьбу против Людовика обязательно включатся морские державы, оправдался, хотя и не сразу.