Будущим литературы и будущим Германии были озабочены и те писатели, которые спустя триста лет, в 1947 году, последовав приглашению Ганса Вернера Рихтера, собрались в разоренной войной стране, где господствовали голод и разруха. Собрались они на одной маленькой вилле (собственно, это было крошечное строение, мало приспособленное для пышных сборищ, но пригодное, чтобы дать приют кучке единомышленников, переживших войну и вернувшихся кто из плена, кто из госпиталей). Они жаждали творить, печататься и, если удастся, создать журнал.
Вот как писал позднее об этом инициатор собрания Ганс Вернер Рихтер: «Происхождение «Группы 47» имеет политико-публицистическую природу. Создали группу не литераторы, а политически ангажированные публицисты с литературными амбициями. Их намерение станет понятным лишь как результат крушения третьего рейха и атмосферы первых послевоенных лет. Они хотели, несмотря на все обстоятельства, и во имя будущего, предотвратить повторение того, что произошло, и в то же время они жаждали заложить основу новой демократической Германии, для лучшего будущего, и новой литературы, которая сознавала бы свою ответственность за политическое и общественное развитие. Они считали немецкую литературу и публицистику не лишенной вины за то, что произошло. И потому они полагали, что надо начать с самого начала, новыми методами, при других предпосылках и с лучшими целями. Их мысленный полет ввысь симптоматичен для тех первых послевоенных лет».
С этими намерениями, продолжает Рихтер, они начали выкорчевывать «рабский язык», очищать его от зарослей пропагандистской лексики, т. е. освобождать от всех наростов нацистских времен. Создание нового языка было предпосылкой создания новой литературы, свободной от бесчеловечных идей и специфической стилистики третьего рейха…
Грасс, в разных книгах размышляет о том, как сложилась бы жизнь, родись он всего на десять лет раньше: не в 1927, а в 1917 году. Что такое десять лет в масштабах истории! Ничего, миг. А в судьбе отдельного человека могло бы значить все.
«Сомнительный счастливый случай, мой год рождения – 1927-й… Я был слишком молод, чтобы подвергнуться серьезному испытанию» (хотя, напомним, он побывал и на трудовом фронте, и в противовоздушной обороне, а в довершение ко всему, в 17 лет был призван в войска СС и попал в самом конце войны на стремительно перемещавшийся к Западу фронт, не успев никого убить, зато попав в госпиталь с легким ранением, что спасло ему жизнь).
В возрасте тринадцати лет он участвовал в конкурсе на лучший рассказ, проводившемся одной из газетенок «гитлерюгенда». «Я рано начал писать и жаждал признания», – вспоминает Грасс. Он написал что-то «мелодраматическое» про кашубов и послал свой фрагмент на конкурс. Благодаря теме – кашубы как никак не были истинными арийцами – ему «выпало счастье не получить премии гитлерюгенда. Эксперимент завершился для него удачно – ведь если бы он получил премию, это легло бы тяжелым бременем на его творческую судьбу.