Дорогой Андрюша!

Гриша[170] передал мне твою записку и Анины подарки. Мне кажется, это зашло слишком далеко, Аня покупает дорогие вещи, и создается довольно большая неловкость. Уже и мама говорит: «Ах, как неудобно». Как бы мы ни радовались всем этим чудным украшениям, неловкость пересиливает. Попроси Аню остановиться. Сердечно благодарим, и на этом — конец. Объясни Ане, что у тебя были, есть и будут всяческие возможности оказать мне неоценимые услуги. А значит, и Лене.

Ваша дочка Маша оказалась милой и привлекательной. Вы как-то осторожно о ней говорили, и я уже подумал — вдруг неудачный ребенок. Прелестная девушка. Похожа, в основном, на Аню.

Спасибо за «Васильевский остров»[171], но вообще-то, на всякий случай, знай, что «куда-нибудь» и «как можно скорее» пристраивать рассказы не следует, предложений довольно много, в том числе и от Коротича[172].

Для «Звезды» — все самое лучшее и в первую очередь. Юнна (Мориц. — А. А.) об этом знает. А в остальном на твое усмотрение — либо люди хорошие, либо размах и тираж. <...>

Болгары ко мне еще не обращались[173], зато обратились с точно таким же предложением поляки. К тому же я вышел по-японски.

Писал ли я тебе, что «Наши» по-английски угодили в список лучших книг года? Копию прилагаю.

Уфлянд и Азадовский вскоре (раньше, чем дойдет это письмо) передадут Вам крошечные пакетики. Уфлянд также, вроде бы, согласился взять Флоренского[174] как наиболее срочную для тебя книгу. Он же передаст тебе «Стамбул».

Если бы ты знал, как трудно всучить что-либо затоваренным советским гостям. Даже если оказываешь человеку услуги, возишь его туда-сюда, а потом просишь передать кому-то авторучку, физиономия сразу вытягивается.

Штаны и двухтомник о Сталине вышлю при первой же возможности. Кстати, мне звонил находящийся здесь В <...> X <...> (?), уверял меня, что мы знакомы. Не хочется тратить на него время, но если придется, то взамен я попрошу его передать тебе штаны и «Сталина».

Ты говоришь — передать все это через Дедюлина. А он, между прочим, как выяснилось, широко слывет здесь очень занятым, рассеянным и вполне неаккуратным человеком.

Все поручения твои я сразу выполнил (Берберова, Лосев, Дедюлин, какое-то неясное письмо). Денег Дедюлин еще не прислал, но я уверен, что пришлет. Так что не беспокойся.

<...> Тебя до сих пор вспоминают на радио как рекордсмена, купившего на валюту большую бутылку виски. Ни один человек твоего подвига не повторил, многие при этом норовят курить Юрины[175] сигареты, чем дико его раздражают. Про Генриха Штейнберга[176] Юра сказал: «Не может он быть доктором наук, раз у него нет сигарет!»