Спустя какое-то время ребенок взял его за руку. Ру и девочки подошли к нему и потащили за собой. Карабкаясь вверх, Ру пела детям песню, старую песню:

Потом они вышли из леса, и перед ними оказался высокий крутой луг. Несколько больших крапчатых валунов, эксцентрических пришельцев, оставленных прошедшими еще до начала мира ледниками, незаконно разлеглись среди мягкой травы; выступы преображенного камня торчали из кожи земли, как сломанные при сложном переломе кости. Тропинка исчезла, быть может, потому, что и так было ясно, куда идти, чтобы добраться до вершины. Поднялся ветер, вершинный ветер.

— Старая мать Западный Ветер[676], — сказал Пирс.

— И Маленький Ветерок, — сказала Вита, кивая с торжественной уверенностью.

— А это что? — сказала Мэри, всегда готовая к опасностям, и остановила отца и сестру.

— Что?

— Это.

Появился звук, которого не было прежде, меняющийся и негромкий, словно ветер в пещере, подумал Пирс; или нет, он казался не совсем естественным, но и не механическим, не гулом далеких фабрик или пролетающей «Цессны». И он был приятным.

Саманта и Ру впереди и наверху уже добрались до кромки хребта и увидели то, что Пирс и девочки еще не могли видеть; они вскинули руки и, кажется, смеялись или ликовали. Конец или цель. Ру позвала девочек, которые оставили отца и помчались туда, где она стояла. Пирс посмотрел назад и вниз, где вместе шли Роузи со Споффордом и последним его отец, держась рукой за сердце и разглядывая землю вокруг себя, выискивая то, что можно было бы поднять: но здесь ничего не было, не на что было смотреть, все листья или цветы были похожи друг на друга, ни один не выбивался из общей картины. Пирс подождал его.

— Пирс. Я не знал, что с тобой произошло.

— Почти дошли, — сказал Пирс и взял его за руку.

Аксель выпрямился, только сейчас обратив внимание на странный звук, доносившийся спереди: и жестом, который Пирс видел только на сцене, поднял руку и грациозно приложил ее к уху, растопырив пальцы веером.

— Да, — сказал Пирс. — Я слышу.

Один за другим все перешли через гребень; когда Пирс и Аксель сделали то же самое, перед ними выросла какая-то непонятная структура: на цветущем лугу стояло нечто высокое из потрепанных непогодой бревен и железных кабелей. Странный приятный звук усилился, было ясно, что он шел от этой конструкции. С кромки гребня, до которой Пирс и его отец дошли последними, ее можно было увидеть целиком: в два человеческих роста, нет, выше; форма знакомая, но слишком большая, чтобы понять. Из остальных кто уже окружил ее, а кто подходил с почтением или восторгом, и, словно выражая приветствие или признательность им всем, раздался громкий гармоничный звук.