Тем временем Бо, Сэм Мучо и еще двое детей играли в «змеи и лестницы»[351] на игровой доске, которая едва не разваливалась в местах сгибов. Фишками служили изломанные шахматные фигурки из набора, который Бо приобрел на домашней распродаже; все знали свои фишки, но Бо следил, чтобы они не перепутались, потому что, как он объяснял, они еще только учатся играть (в смысле, фигурки) и могут ошибиться. Сэм двигала высокую королеву; Бо — белого слона. Спуски по желобам нравились Сэм не меньше, чем подъемы по лестницам, и она огорчалась, когда мимо них проскакивала, а Бо над ней посмеивался.

— Если иногда не спускаться вниз, игра скоро закончится, — сказала она.

— Правильно, — отвечал Бо. — Не спустившись, не поднимешься.

Белый конь как раз закувыркался по длиннейшему спуску[352], когда дверь открылась, и вошел Майк Мучо.

— Папа, папа!

— Привет, Майк, — сказал Бо и бросил взгляд на кухонные часы. — Ты должен был прийти только в полдень.

— А у нас большие планы, — сказал Майк, не глядя на Бо, а улыбаясь Сэм.

— Ладно, — произнес Бо, вставая с пола. — Но она выигрывает. — Он дотронулся до кудряшек Сэм. — Нравится тебе это или нет.

Глава девятая

Глава девятая

— Счастье, счастье, счастье, — говорила Роз Райдер. — Такое счастье. Пирс, иногда я прямо...

Утренний свет заливал комнату, а Роз еще не вставала с разворошенной постели; Пирс стоял в дверях, одетый в пальто, с пакетом свежей сдобы из «Дырки от пончика»: первый час пища богов, а потом уже что-то несъедобное.

— Выглядишь ты счастливой, — сказал он.

Так и было. Когда она рассказывала, как у нее все расчудесно складывается, и занятия, и квартира, и новая жизнь, глаза ее словно оттаивали наконец и сияли мягким влажным блеском. «Сказочно, чудесно», — говорила она; а ему слышались голоса нарков (он сам был из таких), которые в подобных выражениях отзывались о концерте, фильме или уличном действе, хотя их восторги и ухмылки на деле относились к тому, что они чувствовали во время разговора. Кайф.

Что за чернота сгустилась в его груди да и на лице, судя по всему? Роз улыбалась ему и для него, смеялась весело, заправляя его давно не стриженные лохмы за уши.

— Вот, — сказала она. — Пирс, я ведь по тебе скучала. То есть мне этого всего не хватало. В городе нет такой красоты. Ой, смотри, смотри: цапля.

Стройная птица, вероятно припоздавшая, терпеливо стояла на отмели, которую стало видно теперь, когда буйная зелень сошла. У них на глазах цапля раскрыла голубые крылья и, сделав несколько изящных шагов, взлетела, хоть это и казалось невозможным, — набрала высоту и с неестественной медлительностью полетела вдоль реки.