[Далее шел рассказ о пребывании Бруно в Виттенберге, перенесенный в начало главы 4.]

II, глава 2. После абзаца «Мадими так и предсказывала...»:

В труде De magia[668] Бруно перечислял девять видов таковой[669]; первый — чудодейства эгиптян, еврейских каббалистов и индийских гимнософистов[670], римских sapientes[671]; второй — применение actives к passives для превращения одной вещи в другую, как происходит в алхимии; третий — плутовство факиров и мошенников, создающих видимость чуда. Пятой по счету шла магия печатей и чисел, шестым — поклонение Высшим Силам с помощью ритуалов и жертвоприношений (коими можно по неосторожности привлечь в душу могущественного дэмона). И так далее. В немецком трактире, уже уложив мешок и уплатив по счету, Бруно вытащил книгу и дописал десятый вид: магия, приобретенная по соглашению с Дьяволом; сию разновидность вообще не стоило поминать в ряду девяти остальных, ей и так стали придавать уж слишком много значения, «только не мудрецы и даже не педанты-грамматики, но bardocuculli [безмозглые кукушки][672], вроде авторов “Malleus Maleficarum”». А между тем по ту сторону трактирной стены толпа спешила на церковную площадь, где столб для аутодафе уже высился посреди груды хвороста.

[...]

Даже выходя из ворот того города, Джордано Бруно чувствовал в воздухе запах пепла.

III, глава 1. После абзаца «Откуда они пришли...»:

Образ Орфея: красивый молодой человек с лютней, его музыку слушают, собравшись вокруг, притихшие животные.

Образ Орфея: красивый молодой человек с лютней, его музыку слушают, собравшись вокруг, притихшие животные.

Да, конечно. Однако есть и другой Орфей, пришедший незваным, но с такой же определенностью:

Черный царь на черном троне, перед ним высокий мужчина неистово и противоестественно совокупляется с темной женщиной.

Черный царь на черном троне, перед ним высокий мужчина неистово и противоестественно совокупляется с темной женщиной.

III, глава 5. После абзаца «Но кто все это говорил? Кто?»: